Подсолнух - Ирина Воробей

Погода стояла умеренная, почти безветренная. Находиться на улице было приятно, поэтому час ожидания превратился в легкую круговую прогулку по тротуару вдоль здания в радиусе пятидесяти метров от входа. Муравьева выбежала в компании коллег, но, увидев Татьяну, попрощалась с ними и подошла к ней. Лицо ее не выражало ни удивления, ни недоумения, ни злости. Только легкая, едва заметная, усмешка проявлялась в уголках губ.

— Привет, — с волнением произнесла Татьяна, крепче сжимая в кармане пальто телефон.

— Привет, — спокойно ответила Муравьева, открыто глядя ей в лицо.

Татьяна от такого откровенного и внимательного взгляда стушевалась и опустила голову.

— Я… хотела тебя пригласить… на свой день рождения, — говорила она медленно и неуверенно, будто перед каждым словом вспоминала, как оно произносится.

Муравьева приподняла брови и хмыкнула. Постепенно на лице вырисовывалась улыбка.

— После мастер-класса? — спросила с недоверием.

Татьяна сглотнула и отвернулась в сторону улицы, по которой со скоростью пешеходов проезжали автомобили.

— Я делаю это исключительно ради Русика, — твердо сказала она.

— Того забавного, с которым ты на спектакль приходила? — Муравьева, улыбнулась полностью.

— Да. Он в тебя безумно влюблен, если ты вдруг не заметила.

Татьяна, наконец, посмотрела ей в глаза. Та засмеялась и задумалась, скребя носком по пыльному бетону.

— Хм, ну, раз ты настаиваешь, — усмехнулась балерина и встала ровно в первую позицию.

Татьяна взглянула на нее с удивлением и любопытством. Она не знала, что Муравьева должна испытывать и что испытывала, но почему-то сомневалась, что та могла так легко и просто согласиться на приглашение на вечеринку от соперницы, даже если считала, что Татьяна ей конкуренцию составить не может.

— Я понимаю, почему Вадим это сделал, но не понимаю, зачем это тебе? — спросила она прямо, поняв, что увиливать от этого разговора глупо.

Муравьева посмотрела на нее так, будто ждала этого вопроса.

— То был договорной поцелуй, — она ответила как будто с облегчением. — Вадим вежливо попросил меня ему подыграть в обмен на помощь с переездом.

У Татьяны от сердца отлегло, словно многотонный балласт растворился в душе. Она задышала чаще, сверля Муравьеву глазами, чтобы добыть как можно больше информации.

— Знаешь, я бы в него влюбилась, если бы не ты, — продолжала Муравьева, с веселым прищуром глядя во взбудораженное лицо Татьяны. — Но мне сразу стало ясно, что в сравнении с тобой у меня нет шансов. А я не ввязываюсь в игры, где гарантированно проиграю.

Татьяна поразилась ее откровенности и в глубине души благодарила. Она совсем не ожидала услышать такое признание, но подсознательно мечтала об этом. И сейчас была готова почти расплакаться и кинуться на старую подругу с объятиями, но вместо этого саркастично заметила:

— Ты слишком рациональна.

Муравьева усмехнулась и закивала.

— Сама страдаю. Наверное, поэтому меня и тянет к вам с Вадимом. Вы оба… чувственные, что ли.

Они обе рассмеялись друг другу в лицо, не потому, что это было смешно, а потому что хотелось избавиться от давно накопившихся негативных чувств и просто радоваться тому, что все разрешилось именно так. Татьяна вспомнила, как они веселились когда-то вместе, как гуляли по улицам Петербурга, болтали о всякой ерунде и хохотали, забыв про то, что должны вести себя прилично, как подобает воспитанницам академии балета. И сейчас Муравьева, видимо, тоже вспомнив их прошлые прогулки, предложила пройтись немного, подышать воздухом и поболтать. Она хотела узнать, как Татьяна сбежала, как жила здесь все это время, как, вообще, решилась на такой отчаянный шаг и как устроилась теперь. Девушка разоткровенничалась и рассказала всю историю с самого начала, с самого поезда, где встретила Ладу, сводную сестру Вадима. Они вместе посмеялись над тем, как иронична бывает судьба.