Подсолнух - Ирина Воробей

Жених и невеста вошли в ресторан под лепестки алых роз, которые в корзинках свидетели раздали гостям. Выглядели они красиво, счастливо и румяно. Оба широко улыбались, целовались и махали руками. Потом все расселись по столам. Торжество началось.

Татьяну подсадили за стол к свидетелям, который явно был рассчитан не больше, чем на двоих человек, как будто специально для интимности обстановки. Все остальные столы вмещали до шести гостей. Обе девушки в присутствии друг друга чувствовали себя неловко, зато Вадиму было весьма комфортно, впрочем, как и всегда. Он откинулся на спинку стула, протянув под столом ноги, будто за день пробежал марафон. Татьяна, наоборот, старалась занимать как можно меньше пространства, втягивая себя внутрь. Сонина неловкость проявлялась в постоянном елозании на стуле и дергании за золотой гвоздик с камнем в правой мочке уха.

В центр зала перед столами вышел немолодой ведущий с модной бородкой, в мятном пиджаке и красных туфлях. Его голос даже через микрофон бальзамом вливался в уши. Он говорил очень складно и с выражением, умеючи ставя ударения на отдельных словечках, чтобы было смешно, ловко играл метафорами и профессионально парадировал других людей, например, писклявый голос своей тещи, про которую шутил. Гости смеялись.

Торжество, как и вся свадьба, протекала по классическому сценарию. Ведущий болтал немного сам, потом давал эту возможность гостям, начиная со старших, чтобы они могли поздравить молодых. В центр зала по очереди выходили незнакомые Татьяне люди и говорили несуразные, но искренние тосты или просто пожелания. Таких желающих оказалось много, поэтому эта часть затянулась. Веселье добавляли только короткие вставки ведущего между поздравителями.

Вадим тоже выходил поздравить молодоженов тостом и подарком. Он передал им мозаику. Жених с невестой протянули умильное «Ооо!» и с гордостью продемонстрировали картину всем гостям, а затем отвели картине почетное место на стуле перед своим столом.

Татьяна все это время ела, даже не оборачивалась на говорящих, потому что сидела к ним спиной. Было неудобно постоянно скрючиваться ради людей, которых она видела в первый и последний раз в жизни. Еды на столе было достаточно, чтобы прокормить и четверых, но не все показалось девушке вкусным. Салат, который она изначально наложила, позарившись на его нежный и аппетитный внешний вид, оказался горьковатым из-за приправ и сельдерея. Было обидно, что тарелка ей досталось в единичном экземпляре, а есть хотелось много и разного. Салат с голоду она наложила себе на всю тарелку. Пришлось грабить Вадима, потому что он выбрал себе вкусный и знакомый Татьяне салат с сыром, курицей и виноградом. Выглядело очень жирно и было очень вкусно. Парень попытался от нее отбиться, но быстро сдался. Соня смотрела на них, умильно улыбаясь с неискренним прищуром в глазах.

Только Татьяна наелась, как принесли горячее. Ведущий специально предусмотрел в программе вечера перерыв на него. Тосты, наконец-то, закончились. Все стали уплетать запеченное по-французски мясо с картофелем. Соня ела овощи. Столы сразу зазвенели приборами и посудой, загудели голоса, зашелестели салфетки.

— Ну, расскажи, как тебе в Москве живется? — спросила Соня, воспользовавшись всеобщей паузой.

Вадим, не стесняясь, отвечал с набитым ртом. Видимо, очень хотел есть и одновременно ответить на ее вопрос.

— Ненавижу Москву, — выпалил он. — Там так кучно. Чувствуешь себя как в серпентарии. Никакой свободы для творчества.

Соня посмеялась и сделала маленький глоток белого вина, оставив на бокале малиновый отпечаток губ.

— Все настолько плохо?

— Для меня, да, — вздохнул парень. — Там даже вдохновиться нечем. Всюду деловые безэмоциональные костюмы и угрюмые плащи, прячущие глаза в кривой тротуарной плитке, а вокруг дешевое стекло и газобетонные блоки. А до центра хер доедешь, потому что когда доедешь, уже надо ехать обратно.