Расскажи мне сказку на ночь, детка - Елена Дженкинз (2022)

Достаю тарелки из посудомойки и все еще не понимаю, что случилось. Чарли помог мне вляпаться в опасность, спас, а потом бросил. То есть, не бросил, конечно, мы ведь и не встречались. Но ощущение пустоты внутри такое, что не могу вдохнуть, чтобы снова слезы не полились.

Если Чарли хотел показать мне взрослую жизнь, то выбрал не те картинки. Нельзя вот так взять – и бросить того, кого ты приручил. Это негуманно.

– Боже, как мне плохо, – раздается тягучий голос Аманды; она ползет, как гусеница, наливает себе воды в пивной бокал, осушает до дна и наливает снова. Потеря жидкости после рыданий нас с ней сегодня объединяет как никогда.

– Как свидание? – спрашивает она, а у меня уже аллергия на этот вопрос, даже шея чешется. – Деньги договорились поделить?

– Нет. Я не стала спрашивать. Майкл – гермафродит, представляешь?

Аманда прыскает водой и ошарашенно смотрит на меня.

– Ты серьезно?!

– Нет, но козел он тот еще.

Я не делюсь подозрениями, что Майкл – гей. Слишком многих девчонок разочарует это открытие. Зачем он вообще скрывает? Из-за отца, наверное… Сержант Салливан хоть и толерантный, но на деле консервативный и требовательный. Вряд ли Майкл рассказал дома о своих предпочтениях. Скорее всего, боится разочаровать, тем более он единственный ребенок у отца-одиночки.

Горько усмехаюсь, качая головой. Как многого мы, оказывается, боимся.

Мэнди настороженно смотрит на меня, сверля лучистыми глазами, и уточняет:

– Точно все хорошо прошло?

– Да, но о деньгах можно забыть. Тема закрыта, и чат тоже. В понедельник утром отправлю заявку на грант, под игру. Дело сделано.

Не собираюсь рассказывать подруге про Ханта. Она и так себя везде виноватой чувствует, а тогда просто уйдет в астрал. В понедельник в колледже мягко предупрежу, что Стивен нарисовался на горизонте и стоит избегать тех клубов, где он обычно зависает. Но в подробности не буду вдаваться. Почему? Да черт его знает. Как там сказала Аманда: боюсь увидеть свое отражение в ее глазах. Не хочу думать, что из-за собственной недальновидности вернула Стивена в нашу жизнь.

– Ого, а это от кого? – спрашивает Мэнди, глядя на коробку, и, недолго думая, распускает ленту и заглядывает внутрь, я даже крякнуть не успеваю. Подруга таращится на пистолет, как на чудо, и тяжело сглатывает. – А-а… это что? Он настоящий?

Если нет, то Стивен тупо облажался.

– Самый настоящий, – подтверждаю, искусственно улыбаясь.

– Подожди, не говори, дай угадаю. Это от Осборна, да?

– От кого же еще.

Аманда закрывает коробку и опускается на стул в прострации.

– Такое чувство, что он не от мира сего.

– Он из Нью-Йорка, – напоминаю, и Мэнди соглашается: да, большой город в такой развращенности виноват.

– Ладно, Ри, я домой, – говорит она, но мне не хочется отпускать ее сегодня. Мало ли.

– Останься, утром поедешь, – прошу, и подруга, печальная и голодная, уступает. Мы начинаем готовить поздний ужин. Спагетти болоньез, с салатом из шпината и помидоров.

А в голове моей уже песня сложилась, и душа кричит под звуки тяжелого металла: «В смысле, ты больше не подойдешь ко мне, Чарли?! Кто так поступает?! Ты трус, самый настоящий трусливый предатель!»

Не могу отвлечься от навязчивой мысли и предлагаю Аманде поужинать в нашей «берлоге». Мы складываем еду на большой поднос и выходим из кухни в сад через заднюю дверь. В летнем домике зябко, и мы укрываемся одним пледом на двоих, поедая здоровую пищу и переваривая нездоровые мысли. Горит большая ароматическая свеча на полке, играет Ариана Гранде на телефоне, а мы как две потерянные души, не знаем, как жить дальше.

«Бог – это женщина», – рассеянно подпевает Мэнди Ариане, а я вообще больше ни в чем не уверена. Удел тех, кому не дают покоя вечные вопросы.

Но одно я знаю точно: Чарли мог убить человека – и не убил.

В полночь сижу на столе и гипнотизирую его окно, но там – шторы.