К чужому берегу. Предчувствие - Роксана Гедеон

Марк, слушая разглагольствования своего отчима, явно скучал. И, едва Пьер Анж допустил в своей восторженной речи короткую паузу, мальчуган заговорил о своем:

— Жан, должно быть, скоро вернется, мадам. Передайте ему, что никто не ждет его больше, чем я! Наша крепость в лесу еще не закончена, да и ловить рыбу у форта Ля Лятт мы так и не выбрались. Надеюсь, он не стал в Лондоне слишком противным англичанином?

— Жан скоро вернется? Почему ты так думаешь, Марк?

Мальчик пожал плечами, скосив серо-зеленые глаза на отчима:

— Господин де Лораге только что сказал мне об этом.

Я тоже перевела взгляд на Пьера Анжа.

— О, видимо, я должен объясниться, мадам, — произнес он. — Действительно, только что во время разговора с генералом Бонапартом я получил от него задание разузнать все об имуществе вашего сына в Бретани и как можно скорее составить об этом доклад. Что это может значить? Разумеется, то, что ваш старший сын непременно будет вычеркнут из списка эмигрантов и сможет снова стать французом.

— Генерал говорил с вами о моем сыне? — вскричала я, не веря своим ушам.

— Уверяю вас! Этой теме он посвятил довольно много времени. Собственно, я спешу в Бретань, чтобы заниматься этим. Я хорошо понял, что этот вопрос довольно важен для первого консула.

Пьер Анж понизил голос:

— Несомненно, вы в большом почете у него, мадам. Это видно невооруженным глазом. Будьте уверены, я составлю доклад со всей тщательностью.

Я была слишком удивлена, чтобы отвечать. Граф де Лораге продолжал:

— Вам не следует слишком торопиться в Бретань. Поверьте мне как другу: это было бы явной ошибкой сейчас. Ребенок — это… это… ну, это явно не та причина, из-за которой стоит огорчать первого консула.

Я слегка рассердилась:

— У меня есть еще и муж, господин граф.

Пьер Анж поморщился, явно полный скепсиса к моему браку.

— Ну да, как бы есть. Но у вас была уйма разногласий. Кто их не помнит? У вас есть и отец, которого мы принимали у себя и который никогда не станет другом нынешнему французскому правительству… И что с того? Из-за них взять и потерять все? Лишить детей будущего! Перед вами расстилается дорога к процветанию, и мы с Констанс охотно пойдем за вами следом. Мы соседи… как изменятся к лучшему наши поместья, как закипит в них жизнь!..

Он говорил, как Джакомо, даже более откровенно. Он абсолютно открыто предлагал мне бросить прошлое и отдаться в полное распоряжение Консулата! Меня на миг затошнило. Конечно, он знал нас с Александром только со стороны, и ему могли быть видны лишь скандальные стороны нашего союза. Но все же аристократ не должен был так говорить. По крайней мере, не должен был вмешиваться!

— Герцог дю Шатлэ влечет вас в пропасть, мадам. Я говорю абсолютно без преувеличения! Его фанатизм отдает чистым средневековьем.

Прежде чем я успела ответить, в разговор снова вмешался Марк.

— Мадам, наверное, может сама решить, как ей поступить. Кажется, она ни разу не попросила у вас совета!

Его тон был резок и пылок. Было заметно, что четырнадцатилетний подросток уже не впервые спорит с отчимом, что между ними накапливается раздражение. Это удивило меня не меньше, чем неожиданная страстная любовь графа к первому консулу.

— Мне нужно идти, — сказала я, желая замять неловкость. — После полудня назначена поездка в Бютар, я должна переодеться.

Хотя лицо у графа пошло пятнами от реплики пасынка, он не стал устраивать разбирательство в моем присутствии.

— Разумеется, мадам дю Шатлэ, — сказал он, поклонившись, будто я была его начальницей. — Я наслышан, что вы — единственная, кого первый консул пригласил в Бютар. Вы совершенно правы, не стоит пренебрегать таким знаком расположения.

Я поспешно простилась с ним и направилась к замку. Мне удалось сделать два или три десятка шагов, как до меня долетел возглас: