К чужому берегу. Предчувствие - Роксана Гедеон

Эта грубость положила конец разговору. Попетляв по хорошеньким улочкам предместья Нейи с его ухоженными садами и зажиточными домиками, мы действительно подъехали к заставе Звезды. К счастью, утренний поток торговцев, устремляющихся с товаром на рынки Парижа, давно схлынул, и на нас с Клавьером глазело не так уж много зевак. Национальные гвардейцы, охраняющие заставу, находились в полусонном состоянии и просмотрели мой паспорт без особого внимания. Может, даже не обратили внимания на мое имя? Хотелось бы! Выглянув из коляски, я увидела простирающиеся за монументальным зданием таможни блестящие Елисейские поля, полные народу в этот воскресный полдень, и ниже надвинула шляпку на лицо.

— Дорога открыта! — Гвардеец махнул рукой, показывая, что мы можем ехать, и не без почтения кивнул моему спутнику.

Клавьер, кажется, заметил мой жест, направленный на то, чтобы остаться неузнанной. Несколько секунд он его никак не комментировал, потом бросил:

— Зря стараетесь, дорогуша. Сержант видел ваши документы и прекрасно знает меня. Если его спросят, он не станет скрывать, что вы ехали в моей компании.

— Кто же его спросит?

Он оставил мой вопрос без ответа и довольно яростно хлестнул лошадей, направляя их на Елисейские поля.

Я хорошо сознавала, конечно, что пребывание одной коляске с Клавьером меня не красит и может быть превратно истолковано, скажем, тем же Александром… если он узнает об этом. Но я не хотела думать о таком. Не хотела я и продолжать обмен колкостями с банкиром. Мне вообще надоело препираться с ним и злило то, что он будто нарочно втягивал меня в пикировку, пытаясь, кажется, таким образом добиться большей близости со мной. Я не вполне понимала, что тому причиной, да мне и неинтересно было.

Меня занимало совсем другое. Я снова, как и утром, чувствовала себя птицей, вырвавшейся из силков. Кузина Бонапартов сбежала! Сбежала вслед за мужем и никогда не вернется! Черт возьми, это хорошо звучало. Чем ближе мы оказывались к Тюильри и Пале Рояль, тем быстрее стучало у меня сердце. Я изнывала от нетерпения. Пусть даже я не найду в гостинице «Нант» никаких следов Александра (я готова была поверить, что он, упрямый и гордый, не оставил мне письма) и никаких зацепок, это меня не остановит. Я уже придумала, как поступлю: на улице Монблан живет граф де Буагарди, и он поможет мне найти Александра, потому что знает все укромные уголки, где могут прятаться роялисты в ожидании английского судна. Я уверена была, что он мне не откажет… и я найду Александра, чего бы это ни стоило! Ни в какие Белые Липы я не поеду. Я нагряну прямо к нему в убежище, и пусть он забирает меня в Англию — немедленно, без разговоров, потому что во Франции нашей семье, похоже, нет больше места. О том, что я могу остаться в одной стране с оскорбленным мною Бонапартом, я боялась и подумать.

— Вы заснули, похоже? Очнитесь! К вашей гостинице нельзя подъехать. Сделайте пару собственными шагов ножками, благородная госпожа!

Этот окрик привел меня в себя. Увлекшись составлением планов, я и не заметила, как миновали мы половину города. Коляска Клавьера остановилась перед тем проходом в Пале Рояль, который позволял пробраться к отелю «Нант». Я с облегчением воскликнула:

— Как хорошо! Мы приехали, наконец!

— Наконец вы это увидели, — уколол меня банкир. — Так что, не передумали заламывать руки среди опустевших комнат?

— Нет!

С лихорадочной быстротой я собрала свои вещи — сумку, перчатки, завязала у горла плащ. Потом оглянулась на Клавьера:

— Благодарю вас. Не так уж часто я вас благодарила, но сегодня вы совершили действительно достойный поступок…

— Ха-ха! Вам понравилось, что Клавьер был у вас кучером? Ну да, не каждая вертихвостка может похвастать подобным.

Не поддерживая подобную болтовню, я отворила дверцу и выпрыгнула из коляски на мостовую. Потом, зашагав уже было к гостинице, обернулась, когда уяснила, что он не спешит уезжать.