К чужому берегу. Предчувствие - Роксана Гедеон

В 1741 году французы покинули Корсику, и партизанская война против генуэзцев вспыхнула с новой силой. В Лондоне Нейгофу удалось заручиться поддержкой английского правительства, и в 1743 году, в сопровождении двух британских кораблей, он снова высадился на Корсике — в последний раз.

Подданных, увы, уже нельзя было назвать верными. Теодор больше не был для корсиканцев героем, его долгие отлучки были им непонятны, в нем видели короля, бросившего свой народ. Сломленный духом, он решил забрать жену с малышкой и вернуться в Лондон, где, впрочем, его ждали одни долги.

Этот последний вояж оказался несчастливым. Внезапная буря разметала суденышки корсиканского короля и отнесла их на восток, в сторону Тосканы. Когда ветер стих, оказалось, что одного из них вообще найти не удается. Того, на котором плыла Мария Аурелия с дочерью и домашним скарбом… Обезумевший от горя Теодор, в одно мгновение превратившийся в старика, искал своих женщин вдоль всего тосканского побережья, рискуя попасть в руки генуэзцев, но нашел только обломки фрегата у порта Марчина на Эльбе.

Отчаявшись в поисках, не видя для себя лично уже никакого будущего, он приехал в Лондон, где вскоре попал в долговую тюрьму. Некоторые лорды навещали его там, интересуясь его яркой, полной приключений жизнью, и помогали уплатить некоторые долги. Нейгофа же мало что интересовало. Ему пришлось провести в тюрьме много лет, прежде чем все его кредиторы были удовлетворены. Когда в 1756 году его выпустили на свободу, этот человек без родины, столь фанатично полюбивший Корсику, прожил всего неделю: здоровье его было давно подорвано неудачами и треволнениями. То, что на острове уже новые поколения повстанцев произносят его имя с восторгом и благоговением, не могло ни исцелить, ни утешить его в одинокой старости. Да он, собственно, об этом благоговении и не знал…

Следы Аурелии с дочерью исчезли в морской пучине навеки. Корсика воистину стала для Теодора фон Нейгофа роковой.

5

«Когда я увидела вас, дитя мое, сердце подсказало мне, что вы и можете быть дочерью Джулии, того потерянного ребенка моей несчастной тетки. Родство очень многое значит на Корсике. И тот, кого однажды сочли родственником Бонапартов, до конца жизни может рассчитывать на их поддержку», — сказала мне синьора Летиция при прощании.

Родственники Бонапартов… Положительно, эта встреча и услышанное не давали мне даже спать ночью. Проснувшись в четыре часа утра, я в волнении откинула полог, выбралась из постели и, присев к столу в ночном платье, снова, уже в который раз, пересмотрела свидетельства: документ о крещении и скромную эмаль, на которой была изображена Мария Аурелия фон Нейгоф, урожденная Пьетра-Санта.

Мать я помнила не очень хорошо. И все же… Девушка, нарисованная эмалью, очень напоминала мне Джульетту Риджи.

Темноглазая. Темноволосая. Удивительный излом бровей, который я запомнила у матери… Сходство несомненно! Впрочем, разве не все итальянки темноглазы?

Оставалась еще история с ребенком-найденышем, которая так удачно вписывалась в рассказ Летиции Бонапарт. Совпадения были удивительны: имя и возраст ребенка, место крушения корабля, географически близкое к Пьомбино и моей деревне… Однако что это доказывало? Ведь совпадения могут быть и совершенно случайными?