Подари мне белые сны - Ника Муратова (2007)

— Очень хорошо. Он и так опережает своих сверстников в учебе, не грех и отдохнуть годочек.

И Марта стала усиленно развлекать сына. Возила его в санатории, пользовалась связями своих клиенток, доставала путевки в лучшие оздоровительные места, водила его в цирк, театры, парки. Первое время усилия дали результаты, но уже через полгода Саша опять сник. Стал грубить матери, срываться на Груне, дерзить учителям. Только с отцом нормально разговаривал, но Марта, видя это, жутко ревновала и стала еще больше ограничивать визиты бывшего мужа, боясь «опасного» влияния.

В пятнадцать лет Саша сбежал из дому. Марта взбесилась, подумала, что сын умотал к папаше. Но не тут-то было. Саша сбежал не просто из дому. Он сбежал от своей опостылевшей жизни в золотой клетке. Подальше. В противоположном направлении. На самое дно. Бродяжничал, сдружился со шпаной, царствующей «на дне». Как ни странно, но мимозный образ жизни, как оказалось, не сломил дух, заложенный в нем при рождении. Помыкавшись новичком, получив свою порцию побоев и оскорблений, он научился давать сдачи, пресекать обидчиков и входить в доверие к сильным мира бродяжек. Он быстро освоил законы нового общества, принял их и вскоре уже был среди тех, кто «рулил».

Однако эта жизнь не заинтересовала его. Через полтора года он нашел более близких себе по духу друзей — вольных художников. Тех, что пишут картины на бульварах, когда захочется, подрабатывают на настенных разрисовках и спускают деньги на выпивку и прекрасных женщин на общих тусовках. Покровительствовал этой тусовке уличной богемы некий Гриша Линько, распределявший подфартившую работу для художников. Все доходы стекались к нему, и он же решал, что с ними делать и сколько кому дать. И хоть он умудрялся не ущемлять свободный дух примкнувших, авторитет его оставался нерушимым среди обитателей его студии в подвале старого дома близ одного из вокзалов. Среди них Саша прижился быстро, и ему довольно долго удавалось сохранять там место «своего в доску» парня. Звали его теперь Алекс. О родителях не вспоминал, хотя несколько раз видел мельком и отца и мать, но успел скрыться. Матери он с самого начала отправил письмо, где сказал, чтобы не искала, что уехал на Север и не вернется. Когда он видел ее в последний раз, она сильно постарела, шла нетвердой походкой и вообще была словно не в себе. Увидь она Сашку, она бы и не узнала в длинноволосом парне со спадающими на глаза кудрями, в потертых джинсах и линялой футболке своего сына. Слишком не вязался образ уличного хиппи с грубыми манерами и развязной речью с милым домашним мальчиком в белой рубашечке, каким он когда-то был.

А потом случилась большая драка. Кто начал первым и в чем была причина — после не помнил никто. Но драка случилась масштабная. Повышибав друг другу мозги в душном накуренном кабаке, большая часть компании угодила в ментовскую, часть — на кладбище, а часть — в больницу. Алекс очнулся с тяжелой травмой головы в Склифе и долгое время по кусочкам собирал в памяти всю свою жизнь. Сложив в единое целое свои двадцать прожитых лет, Алекс понял, что пора начинать новый этап. Свою порцию уроков жизни и свободы он получил, уже никто не посмеет обозвать его домашним хлюпиком, но в двадцать лет этого уже недостаточно для самоутверждения.

Глава 6

— Давай, парень, садись рядом, угощайся.

Сосед по палате, немолодой грузный мужчина с седыми волосами, поставил тарелку с яблоками и апельсинами на стул и установил его посередине палаты.

— Давай-давай, не стесняйся.

Соседа, видимо, подселили, пока Алекс был на сдаче анализов. А куда, интересно, дели бывшего, киргиза с рассеченной губой? Неужели так быстро выписали? Впрочем, он за все время по-русски ни слова не сказал, так что Алекс с ним и не общался. Этот выглядел слишком прилично для отделения, куда попадали в основном «неблагополучные» пациенты.

— Спасибо, не хочу, — буркнул Алекс и отвернулся к стене.