Я рожу тебе детей - Ева Ночь

— Тяжело тебе придется, — посочувствовал отец, качая головой. — С бабами воевать всегда сложно. Лерочка и Юля — подруги. Да и Никита с Линочкой нам не чужие, как ни крути. Вот такая она штука — жизнь! — заявил мой родитель торжественно.

Мама тихонько вздохнула. Я тоже подавила вздох.

— Ну, ладно, — хлопнул отец себя по коленям, — что-то мы засиделись, Надюша. Пора и честь знать. Дочь навестили, гостинцы привезли, пообедали, с зятем познакомились, поговорили. Поехали домой, дорогая.

Папа решительно поднялся, следом вскочила мать.

У меня дар речи пропал. И это все?.. А где же долгие беседы, морали, наставления?..

— Вам и без нас есть чем заняться, — заявил папа, словно отвечая на мои мысленные вопросы.

Несколько минут — и за ними захлопнулась входная дверь.

Сразу же стало тихо-тихо. Только я и Олег. Да часы в большой комнате тикают, отсчитывая мгновения жизни.

Глава 41

— Ты прости, пожалуйста, — обернулась я, остро чувствуя присутствие Олега за спиной. Он вышел в коридор, как и я, чтобы родителей проводить. — Папа такой у меня.

— Тогда это ему нужно извиняться, а не тебе, — Олег проговаривал слова тихо и серьезно. — А если честно, то я не сержусь. По мне — лучше такая прямота, чем сладкие улыбки и гадости из-под полы. Он защищает тебя, как может. Имеет на это право.

— Он вмешивается, куда не просят, — покачала я головой, — и раздает советы, не интересуясь, а нужны ли они. Плюс еще вот эта твердолобая жажда постоянно контролировать меня во всем и всегда.

— А по-моему, кое-кто ушел отсюда слишком быстро, — возразил мне Олег. — Иди лучше сюда, Лер, — протянул он ко мне руки.

— Зачем? — чуть попятилась я, косясь подозрительно на слишком щедрое предложение.

— Будем обниматься, — Змеев если пер, то на всех парусах. Конкистадор — что с него взять? — Я по тебе очень-очень соскучился.

Я прикрыла глаза. Дышать боялась. Сердце скакало, как сумасшедшее, и я страшилась, что Олег слышит этот звук — будто заячий хвост по ламинату отстукивает быстро-быстро.

Я не могла вот так, как он, признаться, что тоже соскучилась. А мы ведь всего один день не виделись.

— Моя трусишка, — шагнул ко мне Змеев и сграбастал в медвежьи объятия.

Хорошо. Горячо. Здорово. Уютно. Приятно. Я ждала, ждала этого, оказывается! Нравится, как он прижимает меня к себе, как дышит в макушку и губами будто невзначай касается к волосам.

А еще вот это «моя»… прыжок сердца на метр ввысь!

Как, оказывается, можно быстро привыкнуть к человеку, которого почти не знаешь… Но даже это понимание не пугает меня. Точнее, я гоню подобные мысли подальше. Брысь! Не хочу об этом думать! Не сейчас, когда мне комфортно на все двести пятьдесят процентов!

— Скажи, Лер, — коварно требует этот невыносимый флибустьер. — Признайся. Ты ведь тоже по мне скучала? Ну хоть чуточку?

— Ну разве что вот столько, — почти соединяю я указательный и большой палец. Лгу безбожно, но Змеев как раз из тех, кто правильно понимает мое почти кокетство.

— Вредина моя, — шепчет нагло в ухо и ловит губами мою невольную дрожь.

Я снова закрываю глаза и подставляю губы. Ничего не знаю, он мне задолжал вчерашние поцелуи. Но на всякий случай не желаю видеть, если Змеев вдруг заартачится и целовать не захочет.

Он захотел. Жаркий такой, очень взрослый поцелуй, от которого полбашки отлетает сразу, а вторая половина восторженно пищит, рассылая по телу искры, готовые превратиться в молнии.

Я привстаю на цыпочки, чтобы дотянуться, прижаться плотнее, но, к сожалению, Олег отрывается от меня.

— Нам надо поговорить, Лер, — произносит тихо, а дышит громко.

Разговоры — это мой хлеб, но, кажется, я именно в тот миг их ненавижу. Мы только то и делаем, что говорим, говорим, говорим…

Не уверена, что хочу безумств, когда не до разговоров, но сейчас чего-то попроще бы. Какао и на ручки, например.