Жена (не) подарок - Ольга Белозубова

Я никогда не соблазняла мужчин, но училась этому на вебинарах и онлайн уроках. Монарх заставил меня стать раскрепощеннее, говорил, Давиду понравится.

И он не ошибся.

— Я собирался надеть ее утром, — прохрипел он, — но не уверен, что она доживет до утра.

Я сидела на краю кровати, когда он подошел близко. Мои глаза остановились на его обнаженном влажном торсе. Под боксерами образовался внушительный бугор.

Боже.

— Ты никогда не видела член?

Он смеялся надо мной. Хрипло, по-звериному.

Я зажмурилась.

— Никогда не брала в рот?

Он возбуждался от моей невинности. Чертовски. Бешено.

Резинка боксеров опустилась вниз, являя моим глазам внушительный член. Три сантиметра до моего рта. Один толчок, и он во мне. Он растянет мои губы, причинит боль.

Я распахнула рот, но больше от страха.

Мужской аромат тут же проник в рот, затем — в легкие. На макушку легла тяжелая пятерня.

— Я трахну тебя нежно, — пообещал он, — а теперь оближи его. Сейчас же.

Глава 12

— Я верю тебе, — пробормотала невнятно.

По глазам его вижу, что лжет: он не будет нежен. Свое обещание он не сдержит.

Я облизала губы — они вмиг пересохли.

И пальцами коснулась его торса. Он был горячим, влажным.

«Месть терпит все», — вторила мысленно, оттягивая нежеланное.

Я медленно приблизилась, и мои губы оставили след на смуглой коже, покрытой темными волосками.

Его пресс был напряжен, Давид жаждал другого:

— Ты не поняла, девочка, — он рвано задышал и крепче обхватил мою голову, — не поняла, что нужно целовать.

— Ты слишком торопишься.

— О, девочка, поверь, — он хищно улыбнулся, — я еще слишком терпелив.

Но терпение зверя лопнуло. Прямо сейчас.

Его пятерня не позволила вырваться, когда он склонился и впился в мои губы жестоким поцелуем. Я тихо вскрикнула, а затем — поддалась. И почти без чувств ответила ему невзаимной взаимностью.

Месть стала моим смыслом жизни: я открыла рот, а его язык вторгся внутрь.

Месть стала моим смыслом жизни: я откинула голову назад, а он подобно дикарю начал исследовать мою шею.

Поцелуи, укусы, жадное дыхание — все было в его стиле. В грубом и жестоком.

— Ты вкусно пахнешь, Жасмин.

Он не говорил, он глотал буквы. Когда мы встретились взглядом, его рот распахнулся в жажде.

— Ты в моей рубашке…

Треск ткани. Он порвал верхнюю пуговицу, и груди коснулся прохладный воздух.

— …такая охуительная.

Какой же он был горячий, мамочка. Его тело горело — так сильно оно хотело женщину. Хотело меня.

Чужие руки впервые коснулись моей груди. Я отвернулась, позволяя ему целовать самое сокровенное.

И вспомнила…

Пять лет назад я повернула не туда: я выбрала оружие, криминальный мир и отказалась от нормальной жизни. Если бы та девочка не решилась мстить, она бы стала совершенно другой.

А теперь я такая, какая есть: грязная и опороченная… своим же убийцей.

Зверь прикусил мою нежную плоть, и я вскрикнула. Моя реакция возбуждала его. Он облизнул сосок, жадно втянул его в рот и отпустил. Ненадолго.

А в следующий миг он накинулся на мой рот. Но уже не языком.

— Опустись на колени…

Он не говорил. Голодный зверь будто выплевывал слова. Не дождавшись ответной реакции, он сбросил меня с кровати.

Колени прожгла боль.

— Открой рот, Жасмин. Я пиздец как хочу тебя, — полухрип-полурык.

Зря я соблазняла его, зря надевала рубашку. Он бы меня и такую, в мешке взял. Давид бесцеремонно поставил меня на колени.

Я верила: скоро все закончится.

— Ничего сложного, Жасмин, — он рассмеялся надо мной, — от тебя требуется лишь открыть рот. И впустить меня.

Давид поцеловал меня вновь, а затем отпустил и сменил язык на свои пальцы. Он приучал меня делать это:

— Оближи.