Жена (не) подарок - Ольга Белозубова

— То, о чем ты просила все годы, — он улыбнулся.

Внутри ампулы протекала желтая жидкость. Он взял мою руку и насильно вложил ампулу в ладонь. А затем крепко ее сжал.

Я проглотила слюну. Она была с металлическим привкусом, и я вспомнила о пощечине.

— Внутри ампулы — достойная месть за твоих родителей, Жасмин. Ты горела этим много лет. Ты хотела уничтожить его. Ты просила меня, и я все достал. Я все для тебя сделал. Отплати мне достойно.

Я погладила холодное стекло и содрогнулась.

Жидкость. Мощная. Сильная.

Шестьсот секунд в ней.

— Я обещал, что подстрахую тебя, когда ты сделаешь свое дело. Ты все подстроишь так, чтобы это выглядело как самоубийство. Это черное пятно ляжет на всю их династию. Им в жизни не отмыться.

Я кивнула. У каждого из нас была своя выгода.

Монарх мстил своему врагу. Между ним и семьей Басмановых когда-то пролегла черная полоса, и я выгодно вписывалась в его план по их устранению.

— Только теперь я не хочу быть похожим на него, — я покрутила ампулу.

Я поняла это слишком поздно.

— Девочка, — Монарх разозлился, — либо ты будешь сильной и отомстишь за своих родителей, либо…

— Либо?

Мое сердце гулко забилось.

— Если Давид не умрет, тогда умрешь ты.

— Ты угрожаешь мне?

Мой учитель жестоко улыбнулся:

— Не я. Из вас двоих выживет лишь один. Либо ты убьешь его первой, либо он тебя. Предательниц не щадят, Жасмин.

А потом добавил:

— Когда Давид узнает о том, что ты хотела его отравить, я тебе не помогу. Даже не проси.

Руку грело прохладное стекло. Монарх уехал, спустя время уехала и я.

Вместе с ампулой.

* * *

— Жасмин, я жду. Выходи, — велел Давид.

Я очнулась в его ванне. Сколько я так стояла — не знаю. Крохотное стекло в моих руках нагрелось и стало почти горячим.

Осталось дело за малым — дождаться нужного момента. Когда Давид будет в эйфории, он выпьет абсолютно все, что я ему преподнесу.

— Я просто урод, — прошелестела губами.

Я крутила ампулу в разные стороны и представляла, как Давид будет корчиться в агонии.

Раньше — с наслаждением.

Теперь — затравленно, с болью.

— Сколько можно мыть руки? В конце концов, я тебя и с грязными руками хочу.

Я хрипло отозвалась:

— Я выхожу, Давид. Я выхожу…

Монарх был прав: в этом мире нам обоим не место. Выживет лишь один, и на этот раз это буду я.

Я забросила ампулу в сумочку и, наконец, помыла руки.

А когда вышла, Давид сразу набросился на меня. Я едва успела откинуть сумку подальше. Лопатки прожгла боль — он вжал меня в стену, запрокинул голову и грубо поцеловал.

— Подожди, Давид…

Я попыталась его оттолкнуть.

Но он лишь крепче сжал меня в своих руках. Я охнула, треск ткани оглушил обоих.

— Молю же, подожди!

Его затуманенный взгляд остановился на моих губах.

— Давай закажем выпить? — попросила я, задыхаясь.

— Выпить?

Давид был голоден, но совсем не по еде. Мой вопрос поставил его в тупик.

— Я хочу, чтобы, когда мы закончили, на столе стояла еда. И вино. Пожалуйста, давай закажем?

Давид нахмурился, но отпустил меня. Пока он делал заказ в ресторане, я раздевалась.

Платье я повесила на стул, туда же сложила и все белье. Так я смогу одеться быстрее.

Когда я опустилась на постель — совсем обнаженная — я бросила взгляд в коридор. На полу была брошена сумочка, в которой таились последние вздохи Давида Басманова.

— Еду и полусухое привезут через…

Давид обернулся и охрип.

Он медленно приблизился, не сводя с меня взгляда. Голодного, дикого.

Я улыбнулась, отклонившись назад, и уточнила:

— Через сколько?

— Через полтора часа, — прохрипел он.

Он не сводил с меня восхищенного взгляда.

Я раздета и в его власти. Груди коснулся прохладный воздух, бедра чуть разведены.