Ты мне никто - Элен Блио

Я бы… я бы, может, и не простил…

- Поедем домой, мама волнуется. И… твой отец тоже.

- Ты сказала, что ты со мной?

Молчит, в сторону отвернулась.

- Можешь просто высадить меня у ворот, если не хочешь видеть…

- А если хочу?

Взмах ресниц и меня топит в океане лазури.

- Стас… ты…

- Что?

- Не играй со мной, пожалуйста. Это… очень больно.

Грудь раздирает от её слов. На дно тянет. Дышать не могу, словно легкие схлопнулись. Беру её лицо в ладони, и…

- Не надо… пожалуйста…

Глава 50

Не надо… Не надо! Надо! Боже мой, как же мне НАДО!

Всхлипываю, сама вперед подаваясь, на цыпочки встаю, балансирую, прижимаясь, цепляясь за него, ищу губами губы любимые такие, родные. Хочется спрятаться в них, закрыться, зарыться, навсегда. От всего сбежать в его поцелуи. От всех проблем, от всех бед.

Целую. Нет, не целую. Просто прижимаюсь губами и всхлипываю. Слезы обжигают замерзшие щеки. Его ладони согревают немного.

Больно… Больно от страха, что всё это снова в никуда. Что потом он опять придумает себе войну, а я останусь брошенная, в пыли, в грязи…

Но я не могу его оттолкнуть. Не сейчас, когда у меня начинается дикий отходняк от пережитого страха.

Я реально испугалась за Леру. Очень.

И я понимаю, что я тоже виновата. Конечно. Я могла бы раньше поднять шум, сбежать от них. Да, наверное, но…

То, чем пригрозила Миронова, это… Я ведь знаю, что Коршун скрывает, что мы с ним теперь сводные. Это же так называется или нет? Я не уверена. Может и так. Это не существенно.

Знаю, что раз он не говорит никому, значит для него это важно.

Поцелуй не долгий, но очень жадный, я почти падаю в его объятия.

- Холодно, малыш, Давай-ка в машину.

- Да… - киваю, шепчу. Трясёт меня.

Не могу остановиться. Может стоило у его дяди попросить что-то, хоть валерьянки, или что там пьют для успокоения?

- Замерзла?

- Нет.

Он усаживает меня на заднее сидение, сам тоже забирается туда же. Машина уже заведена, прогрета.

- Ты что? Мы… Нам надо ехать…

- Надо. Поедем. Дай мне… дай мне пару минут, ладно?

Обнимает, прижимая меня, стискивая. Тянет на колени к себе.

- Синеглазка моя…

Не целует, просто держит меня в руках. Я чувствую, как его сердце колотится, гулко и очень быстро. Даже страшно.

- Сэл… я… Чёрт… не знаю, с чего начать. Но я… Хочу, чтобы ты знала. Я дико, адово, люто сожалею. Обо всем. О своем поведении. О том, что сделал. О том, что говорил.

Всхлипываю снова.

- Я был… очень сильно не прав. Не имел права тебя… Обижать…Предавать. Поступил как… как мразь! Если бы ты знала, как я сожалею!

Обнимаю в ответ, сначала робко, потом сильнее вжимаюсь в его грудь, вдыхаю любимый, знакомый аромат.

Мой Коршун… мой…

- Селена… Синеглазка моя. Ты… если ты не простишь, я пойму. Я… я понимаю, что ты сейчас в таком состоянии, тебе сложно. Но я надеюсь… очень сильно надеюсь, что ты, что я смогу всё исправить.

Может я не права, но в эту минуту так хочется ему верить!

Верить и простить. Всё простить! Абсолютно!

Я ведь… Я ведь тоже понимаю.

Даже… даже беседовала с Богиней, обсуждала нашу историю.

Богиня, конечно, весьма категорично заявила, что Стас чудак на букву «м», что мужчина так не поступает, и так далее и тому подобное. Да. Но при этом сама же тут же сказала, что мужчинам свойственно совершать большие ошибки. Иногда фатальные ошибки.

- Горячку порют, а потом расхлебывают всю жизнь. Мужчины! А наша женская сила в том, чтобы понять и простить. Доля наша такая. Понимать. И прощать…

Я понимаю. И прощаю.

Только бы вернуть его того, летнего, его улыбку, его руки, губы, взгляды. То, что он шептал мне на ушко… Как обещал меня любить. Как рассказывал о том, что сделает, когда будет можно…