Брат моего парня - Кристина Зайцева

Я хочу спорить. Из носа будто вырываются клубы дыма. У меня долбанная куча аргументов, но ему на них плевать. Я понимаю, что он не сдвинется с места, пока не сделаю, как ему надо, и мои аргументы ему не нужны.

Мое лицо меняет эмоции за секунды. От протеста к возмущению, и от возмущения к бессилию. Я не согласна! Но видя упрямый блеск его глаз напротив своих, рычу:

— Ладно!

Выпустив мой локоть, говорит:

— Если не вернусь через десять минут, вызывай полицию.

На этом он выходит из машины. Хлопает багажник, и я вижу, как он идет к подъезду, держа в руках бейсбольную биту.

Нещадно кусая губы, я засекаю время.

Каждая секунда из тех семи минут, что его нет, отмечена громкими ударами моего сердца.

Самые долгие семь минут в моей жизни.

Когда подъездная дверь открывается, по голове ударяет приступ головокружения.

Пропуская вперед мою сестру и ее подругу, Денис появляется следом.

Толкнув дверь, я спрыгиваю на снег.

— Карина… — пищит Васька, несясь ко мне.

На ее лице испуг, куртка расстегнута. В панике я осматриваю ее всю, боясь, что ей могли сделать больно…

— Он забрал у меня телефон… я хочу домой… хочу домой… — она прижимается ко мне, обхватив руками за талию. — Я хочу к маме…

Мама!

— Садись в машину… — хриплю я, толкая ее к двери. — Эля, садись.

Она значительно выше сестры. И выглядит старше своих лет и старше, чем на фото, которые я видела у нее в доме. Но испуг в ее глазах такой же детский, как и в глазах моей сестры.

Пока мы везем девочку домой, я звоню маме. Она плачет, Васька поскуливает на заднем сиденье. Сама я вдруг становлюсь ватной. У меня нет сил ни орать на нее, ни жалеть ее. Меня отпускает, и я начинаю трястись, понимая, что усну только, если приму лошадиную порцию снотворного.

Как только машина тормозит напротив нашего подъезда, Василина выскакивает из машины и несется к двери.

Провожая сверкающие пятки ее красных ботинок, пытаюсь отстегнуть ремень.

— Что там произошло? — спрашиваю Дениса, стуча зубами.

— Ничего особенного. Это были пьяные малолетки. Но могло быть и хуже.

Смотрю на него, пытаясь успокоить дыхание. Его лицо очень серьезно.

Я знаю, черт возьми!

— Я знаю, как могло быть, если ты собираешься вправлять мне мозги за то, что допустила такое, то…

— Я думаю, ты и сама прекрасно справишься с тем, чтобы вынести себе мозги.

Молчу, смачивая слюной пересохшее горло.

— Очень хорошо, что ты так хорошо меня знаешь.

Денис проводит рукой по волосам. Делает глубокий вдох. Смотрит вперед, постукивая пальцами по рулю.

— Спасибо… — тоже смотрю вперед. — Я не знаю, как тебя отблагодарить. Я ничего не соображаю. Я потом что-нибудь придумаю… я…

Посмотрев на него, я вижу, как он чешет бровь.

— Мне уже страшно, — говорит с иронией. — У тебя краска на щеке, — добавляет ровно.

— Что? — бормочу, проводя пальцами по своей щеке.

— На другой, — вздыхает он.

Протянув руку, обнимает ладонью мое лицо, отчего в меня будто молния ударяет.

Его ладонь сухая и теплая. Горячая.

Большим пальцем он чертит на скуле крошечные круги.

Приоткрыв губы, я не дышу.

Он смотрит на них. Смотрит мне в глаза.

Ну, прогоняй меня, черт возьми!

Вместо этого он тихо произносит:

— Хочешь глинтвейна?

Глава 27

Карина

Пряный обжигающий напиток растекается по моему небу, и в ту же секунду по венам бежит тепло.

— М-м-м… — прикрыв глаза, слизываю сладкую каплю из уголка губ. — Фантастика…

Обхватываю обеими ладонями теплую кружку.

Холод, который колотил меня изнутри, отступает. Мышцы становятся, как пластилин…

— Есть хочешь?

— Не знаю… — бормочу, делая еще один глоток.

Я не могу вспомнить, ела ли сегодня. Может, поэтому голова начинает кружиться.