Жена самурая - Виктория Богачева

С Нарамаро они рассчитали, что его отряду потребуется девять дней на то, чтобы достичь поместья Тайра с северной стороны. Один день они добавили на случай непредвиденных сложностей, и условились, что Нарамаро начнет атаку на восходе солнца одиннадцатого дня, предупредив об этом Такеши зажженным костром, дым от которого будет виден издалека.

С каждым утром они продвигались вглубь перевала, и Такеши видел, что его люди беспокоились. Даже Мамору шел, насупившись, подняв до щек воротник куртки из грубой ткани. Дурная слава перевала Курикара была хорошо известна каждому жителю страны — от великих даймё до простых крестьян.

Говорили, что в давние времена перевал служил местом казни, и в пропасть сбрасывали неугодных людей, или же тех, кто совершил преступление. Говорили, что когда дует ветер, то он доносит из пропасти стоны погибших. Говорили, что на закате отвесные стены перевала кажутся алыми не из-за особого оттенка глины и камня, а из-за пролитой здесь крови.

Самураю не полагалось быть суеверным, и потому Такеши мало трогали досужие рассказы старух, которыми только и можно было, что стращать не в меру расшалившихся детей. Но похоже среди его отряда были войны, воспринявшие истории о перевале Курикара слишком близко к сердцу.

В тот раз, когда Такеши проделал этот путь в одиночку, ему некогда было вслушиваться в свист ветра и различать в нем людские голоса; некогда было любоваться багряной каменной породой. Теперь же времени у них было с излишком, и в долгом пути самураи принялись вспоминать рассказы старух.

Их путь был действительно долог. Как давно он начался? В тот день, когда он с Наоми отправился на торжественный прием к Императору? Или еще раньше, когда он решил взять себе жену из клана Токугава? Или, когда его брат, имя которого Такеши вымарал из своей памяти, заключил с Тайра тайный союз? Или гораздо, гораздо раньше, когда появились первые кланы и люди стали делить влияние и земли?

Сколько с тех дней было пройдено дорог? Сколько пролилось крови, сколько воинов пало? И вот ныне они, казалось, близки к завершению пути.

Лес в окрестностях поместья Тайра неприветливо встретил их голыми стволами и темными ветвями. Воздух был сырым и тяжелым; пахло мокрой, прелой листвой и талым снегом.

Такеши вдохнул полной грудью и медленно выдохнул, задержав дыхание на десяток секунд. Поднял руку, и самураи, повинуясь приказу, остановились за его спиной. Он прислушался к повисшей тишине: ни скрипа ветвей, ни шелеста листвы, ни пения птиц. Казалось, на многие тё вокруг них не было ни одного живого существа.

Такеши помнил тишину этого леса — мертвого леса, как он называл его, когда продирался сквозь заросли. Он тряхнул головой — неровно обрезанные волосы мазнули по лицу — и зашагал вперед, слыша, как последовали за ним самураи.

Они не жгли костров уже который день и не грели воду перед вечерней трапезой. Посреди голых деревьев дым даже от самого слабого огня будет заметен издалека, и Тайра узнают об их приближении. Потому они, как и многие дни до, ели холодный рис и лепешки, и стучали зубами от холодной воды.

Солнце почти не заходило за облака все время, пока они шли, и Такеши знал, что многие самураи — об этом ему сказал Мамору — сочли это хорошим знаком. Ведь по солнцу было проще всего определять стороны света и свое положение, и значит, Боги были на их стороне; Боги хотели, чтобы они не затерялись посреди неотличимых друг от друга деревьев.

Свои мысли о Богах и их милости Такеши держал при себе. Он не заблудился бы, пусть даже солнце не показалось бы ни на миг. Он никогда не забывал единожды пройденного пути.

— Вы по этому лесу тогда прошли, господин? — как-то спросил у него Мамору, и Такеши удивился, услышав.