Конечно, я была немного расстроена тем, что он ушел и бросил меня на днях, когда я чуть не умерла. Но когда он спросил, все ли со мной в порядке в магазине на следующий день, когда он пришел, я могла сказать, что его это тоже беспокоило. Или, по крайней мере, я была в его мыслях. В его глазах был намек на беспокойство, которое он не смог бы скрыть, даже если бы попытался.

Видеть, как люди плюют на ручку его грузовика, пока он был в магазине, тоже было больно. Мне было так жаль его. Добавьте к этому взаимодействие между ним и ребенком на улице, и теперь я чувствую себя еще более сбитой с толку из-за него, чем раньше.

На этот раз я иду вдоль дюн по мягкому песку подальше от воды, и чем ближе я подхожу к его дому, тем быстрее бьется мое сердце. Я продолжаю задаваться вопросом, делаю ли я все это, вламываюсь в его лодку и иду к нему сегодня, потому что я хочу своими глазами увидеть, какой он на самом деле.

Пытаюсь ли я каким-то образом подсознательно соблазнить его или спровоцировать его, просто чтобы заставить его действовать таким образом, чтобы оправдать поведение всех людей в городе по отношению к нему?

Если бы я видела в нем монстра, тогда я могла бы перестать жалеть его, и сбивающие с толку чувства ушли бы.

Вероятно, отчасти это правда, но я также вижу окружающее его одиночество, и оно взывает ко мне. Каким-то образом я знаю, что в нем есть доброта, и я хочу вытащить ее наружу и предложить этой его части дружбу. Конечно, тот факт, что я даже хочу предложить дружбу, вероятно, означает, что у меня не все в порядке с головой.

Я подхожу к его дому, смотрю в камеры и задаюсь вопросом, наблюдает ли он за мной прямо сейчас.

Воздух спокоен, небо ясное, и не слышно ничего, кроме мягкого плеска волн. Но внутри моего тела все что угодно, только не спокойствие. Противоречивые чувства кружатся и сталкиваются друг с другом, борясь друг с другом.

Я подхожу к его входной двери, делаю глубокий вдох и стучу. Нет ничего, кроме тишины, которая приветствует меня изнутри. Я жду еще мгновение, прежде чем постучать снова, но по-прежнему ничего нет. Со смесью мыслей, закручивающихся спиралью внутри меня, я не могу сказать, испытываю ли я облегчение или разочарование.

Вместо того чтобы развернуться, уйти и забыть об этом, как, вероятно, и следовало бы поступить, я кладу сумку, которую принесла с собой, на землю у двери и начинаю идти вдоль дома, чтобы проверить заднюю часть, ведущую к причалу.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь дойти до конца, из-за угла выходит фигура, почти врезающаяся прямо в меня, или, скорее, я почти врезаюсь прямо в него.

— О! — Говорю я, поднимая руку к груди. — Ты напугал меня.

Джейкоб снова без рубашки, резко остановившись, поднимает взгляд. Удивленное выражение на его лице быстро сменяется хмурым. Он ничего не говорит, но раздраженно вздыхает и широко огибает меня, чтобы добраться до своей входной двери.

— Я просто хотела извиниться, — я спешу к нему, прежде чем он достигнет двери, заставляя его остановиться. — И сказать тебе спасибо.

Он поднимает взгляд на камеру перед собой, а затем медленно поворачивается. — Почему ты здесь?

— Я же сказала тебе, я хотела сказать…

— Нет, — говорит он низким голосом, прерывая меня и снова делая шаг в моем направлении. — Почему ты, на самом деле, здесь? Почему ты продолжаешь возвращаться? — Я проглатываю нервы и стою на своем, даже когда он продолжает подходить ближе. — Ты пытаешься добиться от меня реакции?

Он останавливается, когда оказывается прямо передо мной, эти прекрасные серо-голубые глаза кажутся темными и похожими на море в шторм, когда он удерживает мой взгляд, и все же, несмотря на темноту в них, они ярко освещены солнечным светом.

В следующую секунду он поднимает руку и обхватывает пальцами мою шею.

Однако это не слишком крепкая хватка. Это просто предупреждение.

Это все? Это тот момент, когда он покажет мне, что он является монстром?