Капитаны - Goldy Circe

— Зависть тебе не к лицу, — колко пускает он шпильку. Смит садится за разложенный походный стол, упирая взгляд в лучшего солдата разведки, в отчаянном желании бессловесно присмирить.

— Было бы чему… — с напускным безразличием отмахивается Эрвин.

Аккерман копирует его тон:

— Есть чему…

— Леви, не двигайся, — вкрадчиво предупреждает Кáта, ведя лезвием. Капитан подавляет острое щекочущее желание улыбнуться ей в ответ.

— Вот именно, а то ещё губы порежутся, — подзуживает Смит, исподволь следя за её движениями.

Кáта, не оборачиваясь, острит:

— Эрвин, ты вообще-то в гостях, так что молчи.

— Очень гостеприимно, но я также всё ещё ваш командир, ка-пи-тан, — пресекает Смит в ответ, замечая блеск в зелёных глазах.

— Простите, сэр, я исправлюсь, — девушка с шумным выдохом отклоняется назад, вновь вытирая лезвие. В словах скользит дружественная насмешка. — Молчите, когда приходите в этот дом без приглашения, с-э-р. Так лучше? — Леви с нахальным самодовольством щурится. Перепалка его явно забавляет.

Эрвин поджимает губы, сосредоточенно рассматривая эту парочку, что непринуждённо возвращается к началу. Себе Смит готов признаться: он не столь сердится, сколь давит улыбку. Что Леви, что Кáта ему порой кажутся собственными детьми. Интересный набор: неугомонная и упёртая дочь и острый, хищный и сильный сын. Потому совместная жизнь этих двух, объединение таких разных душ, сопоставимых и верных, отчего-то всё же кажется правильным. Эрвин прячет улыбку, сцеживая её в кулак и маскируя под кашель.

— Не отвлекайся, Бишоп, — наконец выдаёт Смит. — Доделывай дело, есть разговор. У командора большие планы на завтра. Ваши отряды должны провести соревновательные учения.

Кáта смеётся, снова подцепляя Аккермана за подбородок, когда Леви въедливо ворчит:

— Он бы лучше о финансировании думал, а не о “весёлых стартах”…

Эрвин подпирает лицо кулаком, устало выдыхая: он и сам уже не раз про это думал. Ситуация не радовала, как на неё ни посмотри. Если никто не остановит этот снежный ком и их корпус получит урезанное снабжение, то Разведчики скоро и на учения не смогут выезжать. В последние года и так гайки затянуты прочнее некуда: дешёвые походные наборы, мясо — только в особые праздники, редкая смена амуниции, благо хоть пока на УПМ не экономят…

— Лучше поразмышляйте, как завтра будете под моим началом гонять солдат по кольцам, поворотам и засадам манекенов титанов. Вам и самим придётся участвовать, — переводит командир тему. — Или думайте о чём другом насущном. Вот, например, с чего ты сам не бреешься, Леви? У тебя отказали руки?

— Посмотри на фонарь, а затем на невероятный свет в нашей палатке, — в тон, язвительно говорит Аккерман. Бишоп старательно вытирает лезвие и смачивает тряпку водой из фляги. Её плечи мелко вздрагивают.

Эрвин же хмыкает, следя за тем, как бритва в женской руке счищает последнюю белую полосу:

— Можно побриться и утром.

— Точно, мы и забыли, что эти свечи горят ярче в предрассветное время, — встревает Кáта, иронично оглядывая коптящий огрызок в фонаре — качество оставляло желать лучшего. Собранный бритвенный набор мелко брякает, когда она тянется за полотенцем. — А ещё Шадис услужливо ввёл опись личных вещей и добавил свод запрещённых, в том числе и зеркала. Он не хочет видеть, что уже седеет?

— Водная гладь в помощь, — отозвался Эрвин, пропуская шутку о Главнокомандующем мимо ушей. — Вот я, например, бреюсь сам.

Леви пожимает плечами:

— Могу тебе только посочувствовать…

Катрина громко хлопает в ладоши, призывая к порядку: