Королевский гамбит - Мила Гусева

По гребаной иронии судьбы, моя бывшая обладала точно таким же набором качеств — чертовски привлекательная мордашка в сочетании с характером редкостной дряни. Меня всю жизнь патологически тянуло к законченным стервам, словно ежедневное насилие над мозгом было моим личным наркотиком. Петрополус совершенно не выносил ни одну из моих женщин, и особенно — Барклай, которая задержалась дольше всех прочих. А проклятая Аддамс явно обещала стать бриллиантом моей извращенной коллекции восхитительных сук.

Черт. Двадцать раз черт. Какого хрена я вообще думаю о ней в подобном ключе? С каких пор я возвёл её в ранг потенциальных спутниц жизни?

Я точно крепко двинулся мозгами.

Она и вся её ненормальная семейка — наши заклятые враги. Так было и будет всегда.

— Бро, завязывай с этим срочно, — Петрополус словно озвучивает мои мысли. — Это всё аморальная хрень, которая может кончиться крайне погано. Держись от неё подальше. Даже самый крутой перепихон не стоит такого. Ты же понимаешь, что она может сказать своему папочке, что ты её изнасиловал или вроде того? Вендетты захотел?

Я отрицательно мотаю головой.

Возразить нечего — Аякс абсолютно прав.

Рассказы о самых жестоких и кровавых вендеттах в детстве заменяли нам классические фильмы ужасов — лет тридцать назад, когда несколько богатейших кланов буквально разрывали блядский Вегас на части, подобное происходило сплошь и рядом. Но постепенно всё успокоилось. Закон Дарвина о выживании сработал безукоризненно — сильнейшие выжили и взошли на пьедестал, а слабых быстро вырезали по одному.

— Вот и хорошо. А теперь собирайся и поехали. Найдём тебе нормальную пассию на сегодняшнюю ночь. Если уж так приспичило, можешь трахать её и представлять себе Аддамс, — друг беззлобно усмехается, сверкая белоснежными зубами, ярко выделяющимися на фоне бронзового загара.

— Я не могу. Правда. Прости, чувак.

Аякс сокрушенно качает головой, выдавливая сквозь зубы нецензурное ругательство, самым нелестным образом характеризующее мои умственные способности — но спор не продолжает. Во многом благодаря тому, что в кармане его пиджака громко надрывается телефон. Наверняка, на связи очередная мисс «Зацени, какие классные сиськи».

Мы чокаемся в последний раз, и Петрополус быстро покидает особняк, спеша в объятия недалёкой, но развязной красотки.

Я остаюсь сидеть в кресле в компании стремительно пустеющей бутылки текилы — уже спустя полчаса на дне остаётся меньше трети, а приятный туман в голове дурманит разум. Мир кажется простым и прекрасным, натянутые как струна нервы расслабляются, очертания полутёмной гостиной плывут перед глазами при каждом резком движении.

Без особого энтузиазма пролистываю список контактов, иногда задерживаясь на некоторых женских именах. Например, Карли — очень даже симпатичная блондинка, с которой мы познакомились на скачках с месяц назад. Вот только часы в левом верхнем углу экрана показывают половину второго. Завтра понедельник, а если я правильно помню, Карли работает в спортивном журнале репортером.

Да, точно. Потому она и была на скачках — вроде как делала репортаж. Держу пари, она давным-давно спит.

Отметаю этот вариант как совершенно неподходящий и продолжаю поиск — но ничего стоящего в моих контактах не обнаруживается.

Ни через пять минут, ни через пятнадцать, ни через полчаса. Большинство имен я едва помню, кого-то нет в городе, а минимум трое однозначно отправят меня куда подальше.

Проклятье. Каким образом я докатился до того, что даже не могу найти девушку для приятного, ни к чему не обязывающего времяпровождения? Раздражённо швыряю телефон на журнальный столик, сбив ровную стопку разноцветных фишек.

И в ту же секунду опьянённый разум подсовывает мне шальную мысль — совершенно неразумную и одновременно чертовски манящую.