Королевский гамбит - Мила Гусева

Кажется, мир перевернулся с ног на голову.

Её появление в этих стенах стало подобием урагана последней категории. Гребаным спусковым крючком, выдавшим контрольный выстрел прямиком мне в голову.

Опрокидываю в себя очередной стакан, и новая порция крепкого алкоголя безжалостно прекращает жалкие попытки рефлексии.

— Эй, Аддамс… — бросаю на неё короткий взгляд из-под полуопущенных ресниц. — Сыграем в игру?

— Я играю только в шахматы и русскую рулетку, — Уэнсдэй откидывается на изголовье кровати, задумчиво накручивая на палец блестящую иссиня-чёрную прядь. — Что выбираешь?

— Ни то, ни другое, — я тянусь к бутылке, чтобы вновь наполнить наши стаканы. — В нормальном мире существуют и другие игры. Например, угадай или пей. Ну знаешь… Пытаешься угадать рандомный факт из моей биографии, если окажешься права — я пью. Если нет — пьёшь ты. Слышала о таком?

— Торп, я училась в Гарварде, — Аддамс раздражённо возводит глаза к потолку. — Конечно, слышала. Эта игра для скудоумных деградантов, страдающих спермотоксикозом. Впрочем, тебе вполне подходит.

— Это значит, ты согласна? — намеренно игнорирую саркастичную колкость и прищуриваюсь с деланной задумчивостью. — Тогда я начну. У тебя никогда не было серьёзных отношений.

— Пей, — тут же отзывается она, сверкнув угольной чернотой глаз.

— Стоп, Аддамс. Ты точно правильно поняла правила? — сама мысль о том, что какой-то несчастный добровольно согласился терпеть её дольше пары дней, кажется полным абсурдом.

— Пей, — с нажимом повторяет Уэнсдэй.

Меня чертовски распирает от желания узнать подробности — может, она удерживала бедного парня насильно — но я не питаю ложных иллюзий, что Аддамс удостоит меня ответом. Поэтому покорно делаю небольшой глоток, занюхивая рукавом рубашки, и обращаю на неё выжидательный взгляд.

— Твоя очередь.

— Мне не нужно участвовать в бестолковой игре, я и без этого вижу тебя насквозь, — ровный голос так и сочится ядом. — Ты просто элитарный сноб, считающий, что миллионы на счетах делают тебя королём жизни.

— Ауч, как грубо, — морщусь с наигранной досадой, но всё же отпиваю немного текилы. Нет смысла отрицать, что в блядском мире, где всё продаётся и покупается, доллар ценится наравне с кислородом. — Ты впервые поцеловалась уже в колледже.

— Пей, — ей снова удаётся меня удивить.

Может, она блефует?

Опустошив стаканчик, я обращаю в сторону Аддамс особенно пристальный взгляд — и невольно поражаюсь её безупречной красоте.

Ни единого изъяна, ни малейшего недостатка.

Алебастровая белизна кожи, яркие черты лица, соблазнительные изгибы точёной фигурки.

Ладно, вполне логично, что её первый поцелуй случился раньше колледжа. Держу пари, поклонники падали перед ней штабелями.

Но мысль о том, что ледяная стерва кому-то ответила взаимностью, вызывает крайнее удивление… и отторжение.

Похоже, сорокоградусная текила здорово ударила мне в голову.

— Ты испытываешь колоссальное наслаждение от осознания, что через несколько лет займёшь отцовский трон, — иронично роняет Уэнсдэй, скосив глаза в мою сторону. Наши взгляды сталкиваются в безмолвной борьбе. Вот только она тут безнадёжно прокололась, и это не может не радовать.

— Туше, Аддамс. Пей.

Она подносит стаканчик ко рту, губы соблазнительно приоткрываются — и я снова начинаю ощущать проклятое нездоровое влечение. Поспешно отвожу глаза.

Надеюсь, не заметит.

— Ты меня хочешь, — вдруг заявляет Аддамс, и все робкие надежды на её невнимательность мгновенно рушатся, как жалкий карточный домик.

— Сейчас моя очередь вообще-то, — всеми силами стараюсь напустить на себя безразличный вид, но выходит откровенно слабовато.

Пристальный немигающий взгляд чернильных глаз будто проникает в самую душу, не оставляя ни малейшего шанса солгать.

Проклятье.

Секунда, вторая, третья.