У Червленого яра - Татьяна Луковская

— Значит так, — резко остановился бортник, — я из-за тебя чуть Богу душу сегодня не отдал, лучший топор потерял, дощаник добрый прозевал, я уж не говорю, что туеса не мои были, у Елицы одолжил, теперь за них плешь проест.

— А что ж ты свои не сплел? — неожиданно выдала девка.

— Кто эти люди, и зачем за вами гнались?! — рявкнул Миронег. — И почему тебе к князю Ингварю надобно? Тебе же к нему надобно?

— Не знаю я никакого Ингваря, и мне к нему не надобно, — простонала Услада.

— А вот дед перед смертью сказал, что именно туда и надобно тебя свести, то как?

Услада снова притихла.

— И воины случайно на вас набрели? А теперь стерегут из-за прелестей твоих?

Да как же с ней тяжело! Вообще с бабами тяжко, одна маета.

— Что им от тебя надобно? — с напором произнес Миронег. — Почему я вообще тебе помогать должен, ежели ты даже объяснить ничего не желаешь?

— Они думают, что я воровка, — сухо проговорила Услада.

— И что укра-ала? — недоверчиво протянул Миронег.

— Ничего я не крала! Да я никогда чужого не брала, — с жаром проговорила Услада. — Просто у княжны бусы пропали, а у меня такие же, но я не брала, это мои.

— Бусы из горючего камня? — вспомнил смоляные камешки Миронег.

— Да.

— Ежели не крала, так откуда у тебя взялись? — Миронег поднял ветку, чтобы пропустить девчонку и сам нырнул в гущу орешника.

Где-то здесь был ручей, надобно по дну пройтись, запах сбить. Бортник втянул носом, пытаясь почувствовать свежесть воды.

— Мне жених подарил, — совсем тихо проговорила Услада.

— И где ж тот жених, почему не вступился за тебя?

— Бог его прибрал, — сдавленно всхлипнула девчонка.

Ой, разревется сейчас. Довел. А что делать-то?

— Княжну как звать? — отвел от грустных воспоминаний Миронег.

— Предслава, Изяслава Пронского сестра. А дядюшка Военег сказал, что никто разбираться не станет, бежать надобно. Мы и побежали, а за нами другого брата княжны, Глеба, люди погнались. А мы все шли и шли, шли и шли. А есть хотелось, а мы в весь одну забрели, хлебушка купить, а селяне нас видать и выдали, потому что дядюшка Военег погоню почуял. Да мы на лодочке по Цне поплыли, а потом все лесом, да думали, что оторвались. А они нас у переволоки ловить. А мы снова бежали, — Услада начала рыдать.

— Ну-ну, чего теперь реветь? — осторожно коснулся девичьего плеча Миронег. — Теперь понятно, зачем дядька твой тебя под крыло Ингваря вел, братцы двоюродные-то не ладят, авось укроет.

Услада согласно кивнула. Так-то, конечно, складно, но, чтобы из-за бус столько суеты? Хотя кто их знает, говорят Володимиричи упертые. И что теперь делать? Появляться пред очами Ингваря Миронегу совсем не хотелось, а ну как узнает? Хотя, ежели бы узнал, наверное, его отроки уж наведались бы на пасеку. Несколько седмиц Миронег ночевал в шалаше поодаль от усадьбы, чтобы не быть застигнутым врасплох, но никто не появился, и бедовый бортник вернулся в любимую землянку. А все ж пред очи грозного князя озорнику совсем не хотелось, может, чуть позже, как подзабудется.

— Я тебя сейчас к Ингварю не поведу, — предупредил Миронег. — Мне мед сбирать надо, запасы на зиму делать, жито прикупить. Опять же козы, куда их бросать, раньше зимы не вырвусь. Ежели тебе спешно надобно, то, как из Большой верви к Вороножу соберутся, то с нашими смогу пристроить, они доведут до стольного града Ингварева.

— Мне спешно не надобно, — отозвалась Услада, — совсем не надобно. Я теперь вообще не знаю, куда мне надобно, — и она заревела, вздрагивая щуплым тельцем. — Пропала я. Нет меня.

— Чего это нет? Не гневи Бога. Вот идешь — жива-здорова.

— А дальше что?

— Сначала выбраться из западни нужно, а там уж поглядим.