У Червленого яра - Татьяна Луковская

Она так и не произнесла нужные слова. Как не вовремя появился этот князь!

Бочком Марфа с Милятой отступили в тень.

Ингварь шел с воеводой Сбыславом, о чем-то напряженно беседуя, у правого плеча князя привычно тенью следовал сын. Войдя в ворота, они прошли через широкий двор к терему.

— Сколько можешь выставить через седмицу? Мне скоро надобно, — рыкнул Ингварь.

— Так-то скоро, трудновато будет много собрать. И полсотни не сберу, — так же на низких тонах проревел могучий воевода.

— А ты поищи, вон у вас бортники каковы, при мечах да бронях, — махнул Ингварь на поруб. — А это еще кто? — все ж приметил он женские очертания в тени забора. — Что здесь бабы делают?!

— Мужа проведать приходила, — поспешил заступиться и за дозорного, и за Марфу старый вой. — Ничего не передавала, уж уходит.

— Сюда веди! — прикрикнул князь. — Светцы поднесите, не видно ж уже ничего.

Марфа на мягких ногах побрела к кругу света от пылающих огней. Страха не было, было лишь волнение, как не навредить Миронегу, не сделать хуже. Ой, натворила она бед!

— Здрав будь, светлый князь, — заискивающим голосом со всем почтением поклонилась молодуха.

— Так ты при бортнике была, когда того муромского нашли? — прищурился Ингварь.

Марфа утвердительно кивнула.

— Ближе к свету подойди, — приказал князь. — И как там все было? Сама теперь перескажи…

— Марфа!!! — вдруг подпрыгнул княжич Юрий. — Марфуша!

Марфу сжали крепкие объятья.

— Живая. Да ты ли?

Марфа растерянно молчала.

— Так ведь тебя ж схоронили, — отступил чуть Юрий, осеняя себя распятьем, — а ты живехонька.

— Кто это? — недовольно буркнул Ингварь.

— Да как же ты, батюшка, не признал? Это ж сестрица твоя двоюродная. Это ж Марфа Олега покойного сестрица, тетушка моя.

— Белены объелся?! — рявкнул Ингварь. — Какая тебе тетушка? Сбыславка, ты княжичу бражки наливал?

— Да вы за столами поминальными, как Олега хоронили, во главе стола сидели, а меня к малым княжичам да княжнам посадили. Да там и Марфа была. Марфа, помнишь, как ты поминальную молитву пела… ну, с челядинкой своей? Так-то ладно у вас выходило, аж душа переворачивалась.

Марфа замерла, загнанной в угол лисою. «Откуда взялся этот малолетний дурень?!» — ненавидела она сейчас Юрия. Ингварь, не отрываясь, глядел на нее, что-то про себя решая.

— Княжна это, она, признал я, — вступился и Милята, — а я-то, старый дурень, понять никак не мог, откуда чело знакомо. Светлая княжна, прости, что не признал сразу, стар уже, — почтенно поклонился он Марфе, хороня последнюю надежду.

— Эй, Сбыслав, вино у тебя царегородское осталось ли? — неожиданно весело крикнул князь.

— Найдем, коли надобно, — согласно кивнул воевода.

— Крепко надобно. Гюргя, сидеть нам на Рязанском столе, — прижал рукой голову сына Ингварь, взлохмачивая русые кудри. — Слышишь, в стольной Рязани нам быть?!

[1] Рязанские князья вели род от Святослава Ярославича, сына Ярослава Мудрого.

Глава XXIX. Лапотник

— Княжна все подтвердила, — холодно произнес Ингварь, глядя сквозь Миронега куда-то вдаль. — Так и было, как ты сказывал. Награду я к тебе на двор отослал. Теперь не держу, можешь ступать.

Все? Свободен? Миронег оглянулся, за спиной никого из сторожей не было. Перед бывшим узником стелилась дорога, и даже ворота из княжих хоромов уже были приветливо растворены. Так чего ж еще ждать, бежать отсюда прочь, да побыстрей.