Слепое пятно - hey jenn

Прилив ярости заставил меня отбросить салфетку в угол, я мигом распахнула глаза и наклонилась ближе к терапевту, не сводя с него злобного, насквозь пропитанного болью и ненавистью, взгляда.

— Вы хотя бы знаете что это такое — похоронить близких во время Вашей экспедиции? Что это такое — выйти живой и посмотреть в глаза родителям детей, которых больше нет? Объяснить им произошедшее и всю жизнь жить с осуждением за то, что Вы выжили, а они — нет? Знаете, что такое щупать остановившийся пульс на ещё теплой коже? Рыдать над трупом и понимать, что его больше не вернуть? — мой голос перешел на давно забытый крик, а слёзы боли и отчаяния высвобождались рекой. Солёные капли волной текли по щекам к подбородку и грубо разбивались о жесткую ткань синих джинс, — Вы знаете, что такое не спасти тех, кто правда этого заслуживал? Не спасти тех, кого ты любил?

— Знаю, — холодно кивнул Солсбери не поведя и бровью, — я двенадцать лет в психотерапии. Смерть всегда ходит рядом с моим кабинетом.

От последнего предложения по моим рукам пробежали неприятные мурашки. Ярость, боль и отчаяние перемешались с только подоспевшим стыдом. Я находилась на приеме у одного из лучших терапевтов в городе: он работал со всей сборной солянкой из потенциальных самоубийц; уже бывалых или подозреваемых убийц; насильников; рецидивистов; тяжелых подростков; людей с разного вида расстройствами.

Он точно знал что такое смерть, но эмоции безжалостно ослепили меня, подарив возможность забыться хоть на минуту.

— Извините, — едва слышно выдавила я, и через силу обратно пододвинула ему пачку салфеток, — это было лишним.

— Вовсе нет. Микеланджело спас Вас от верной смерти, я правильно понимаю?

Короткий кивок. Внутри всё сжалось.

«Черт бы его побрал. Зачем он вообще тогда пошел за мной, если ему никогда не была интересна жизнь напарников после отбоя».

— После этого в Вас зародились чувства? — он снова подлил себе чаю, разбавив его небольшой порцией молока.

— Мы шли на сближение и до этого. Микеланджело всегда был внимателен к окружающим. Годовщина смерти отца пришлась на период экспедиции. Тогда я была не в лучшем состоянии, но все равно отправилась на раскопки. Мы разделились по командам и мой, —

я непроизвольно закусила губу, — на тот момент ещё молодой человек, решил быть с другими членами экспедиции.

«Микеланджело даже тогда был рядом, а Эрнест — нет».

Семь лет назад.

Я сидела за одной из разрушенных колонн и через силу затягивала уже вторую сигарету. На руках личный дневник, в организме пара сильных успокоительных. Рука потянулась за третьей сигаретой, как вдруг теплая ладонь Микеланджело перехватила мои пальцы.

— Это того не стоит, — покачал головой Мик и подсел рядом, мягко приобняв за плечо, — они не помогут, ты же фактически выработала толер.

— Он остался с ней в лагере, —

усмехнулась я вслух, перед тем, как сделать очередную затяжку.

Вдох. Выдох.

— Он решил подготовиться к её дню рождения в день, — вдруг вырвалось из меня, — когда я потеряла самого дорогого человека. Я еле стою на ногах, всеми силами скрываю свои эмоции, чуть не плачу. А он даже не подумал, что сегодня во мне может твориться.

Мик тяжело вздохнул и резко приподнял левое плечо, как бы насильно укладывая на него мою голову.

— Я не терял никого из близких, Пирс. Но я восхищаюсь твоим отцом; он внес огромный вклад в развитие истории, положил жизнь на изучение трудоемких работ и, — он на секунду замялся, — уверен, он был замечательным человеком, раз ты собрала целую экспедицию для исполнения его мечты. Он бы гордился тобой.

— Думаешь? — я неторопливо выдохнула дым и вдруг решилась расслабиться на его плече, позволив хрупким слезам выйти наружу.

— Знаю. Я бы точно хотел, чтобы у меня была такая дочь, как ты.

Понедельник. Сейчас.