Только не мы - Игорь Толич

— Впрочем, если вспомнить из чего состоит ливерная колбаса — излюбленный деликатес советских граждан, — ввернула я, с удовольствием уплетая густой наваристый суп на рыбно-молочном бульоне с тёртой картошкой, — то все вопросы о блинчиках из свиной крови отпадут сами собой.

— Даже не пытайся агитировать, — стойко держалась Габи, хотя горячая и весьма необычная уха всё-таки пришлась ей по вкусу. — Ливерная колбаса хотя бы называется ливерной, а не «колбаса из всего, что не добили, не выбросили и стыдно было отдать поросятам».

— Зато честно. Тебе бы стало легче, если бы их назвали «блинчики а-ля руж»?

— Пожалуй, да, — ответила Габи. — Но я бы всё равно поинтересовалась, из чего они сделаны. Особенно после того, как мы с Вовой как-то пошли в ресторан, и я там заказала «Лампочки Алладина». Главное, ем и понять не могу — это вообще что? Сало — не сало, мясо — не мясо… Ну, вот и додумалась спросить у официанта.

— И что же это было? — я даже есть прекратила на некоторое время.

— Догадайся.

— Я не знаю… Почки?

Габи, хитро прищурившись, отрицательно помотала головой.

— Ну, хорошо… — я отложила ложку и постучала пальцами по столу, чтобы легче соображалось. — Глаза?..

При этом мои собственные глаза расширились в ожидании ответа.

Но Габи снова мотала головой.

— Тепло, — сказала она. — И всё же не то. Но ты мыслишь в верном направлении. Это был о́рган.

— Какой о́рган?..

— Детородный, — по слогам ответила Габриеля и засмеялась. — Чёрт возьми, Илзе! Лампочки, понимаешь? Лампочки Алладина!

Я поперхнулась супом, который уже успела проглотить, но он почему-то в ту же минуту, как я догадалась, на что намекает Габи, запросился обратно.

— Господи!.. — закрывая и нос, и рот ладонью, простонала я. — Какой кошмар, Габи! Зачем ты сказала?!

А Габриеля смеялась и не могла остановиться:

— Да уж! Я тоже была не в восторге. Хотя на вкус вполне ничего, если, конечно, не знать, что жуёшь бычью мошонку.

— Ох, Габи! Лучше замолчи! — я тоже смеялась, однако мой смех был скорее нервным.

Зато моя подруга теперь заливалась и над собственной историей, и над моей реакцией.

— Да ладно тебе, Илзе! Брось! Вообще, — она чуть сбавила громкость и проговорила на пониженных тонах: — мужчинам это ведь нравится…

Подмигнув мне, Габи посмотрела куда-то в сторону, а затем — вновь на меня.

— Ну же, Илзе. Ну, хоть немного расскажи. Как у вас с Андрисом?

— Нет, — без тени улыбки отрезала я. — Не будем это обсуждать.

— Ладно. Молчу.

И на какое-то время Габи действительно замолчала. Но её выдержки не хватило надолго поддерживать молчаливое состояние.

— Нет уж, я всё-таки спрошу!..

— Габи!..

— Илзе, а что такого? — Габриеля развела руками, словно вопросы её в самом деле были безвинны. — Ну, ладно ещё ты о Тони рассказывать мне не хотела. Но когда вы жили с Максом, как-то же мы могли говорить…

— Нет…

— Илзе.

— Габи.

Мы уставились друг на друга, будто играли в «гляделки», но сейчас вряд ли кто-то бы из нас рассмеялся. Я уже была рассержена, а Габи, чувствуя моё напряжение, пришла в замешательство.

— Ладно, Илзе, просто скажи: у вас с Андрисом всё в порядке?

Я не произнесла ни слова, ни звука. Но Габриеля каким-то образом прочитала ответ по моему взгляду. Возможно, где-то в глубине глаз отразилась моя жалость к самой себе. А может, что-то другое. Тоска? Усталость? Или горечь?..

— Илзе, это ведь ненормально…