Только не мы - Игорь Толич

Вскоре все вновь оказались в комнате. Наш «полицейский» переодевался несколько раз, преображаясь то в фараона, то в индейца. Каждое выступление он обнажался сначала по пояс, вытаскивал кого-нибудь из девушек, сажал на стул и льнул к ним во время танца, изображая дикую страсть. Затем очередь доходила до нижней части костюма, которую стриптизёр срывал одним движением. Хор девичьих голосов резко подскакивал на октаву выше. Габриеля даже осмелилась пасть на пол, в то время как танцор, зажатый между её ног, совершал плавные поступательные движения.

При взгляде со стороны вполне могло померещиться, что двое танцующих в действительности не танцуют, а занимаются любовью. Габи с пылом обвивала за шею нависшего над ней незнакомого мужчину и подавалась ему навстречу.

Почему-то я тогда закрыла глаза. Мне не хватило внутренних слов и воздуха, чтобы прожить эту сцену легко. Неестественная фальшь страсти, глупое показушничество в тот момент представились мне глумлением над тем, что должно объединять двух любящих людей.

Я снова вспомнила Тони, его глаза, сигарету, руки на моих плечах. Наваждение или нет, но мы тяготели друг к другу по-настоящему. Его шёпот в моих волосах, его дерзкое приближение, его прощальная мольба, застывшая на губах, когда мы обняли друг друга в последний раз — всё, всё было подлинным и неискоренимым, безжалостным как утреннее протрезвление. Однако нашего опьянения не хватило на то, чтобы свалиться на пол и под весёлую музыку издеваться над тем, что могло бы принадлежать только нам двоим.

Выйдя в кухню, я мысленно заткнула уши, чтобы больше не слышать развязный гвалт из комнаты. Следом за мной вошла одна из подружек Габи.

Её звали Вика. Она пришла, чтобы покурить в форточку. Я стояла у окна, Вика курила и посматривала на меня. Визг не стихал. И, кажется, Габи потребовала, чтобы стриптизёр снял последний предмет одежды — золотистые трусы, которые всегда оставались на нём по завершении танца.

— Глупость, правда? — вдруг сказала Вика, затягиваясь сигаретой.

Я хотела переспросить, что она имеет в виду, но вовремя сообразила, что это будет выглядеть ещё большей глупостью.

— Наверное, я плохо понимаю современное искусство, — ответила я.

— Да какое тут, к чёрту, искусство, — рассержено тряхнула Вика длинными каштановыми кудрями. — Какой-то смазливый мальчик показал жопку — тоже мне радость.

— Ну, по крайней мере, ему есть, что показать…

— Ой, ладно. Он хорошенький. Но разве в этом суть?

— А в чём тогда? — спросила я.

— Не знаю. В том, чтобы крышу сносило. Как ещё обозначить? Вроде как встречаешь человека, а у него — ни кожи, ни рожи, но он настолько твой, что аж мурашки по коже.

— Мурашки?.. — переспросила я.

— Ну да. Мурашки, — Вика посмотрела на меня сквозь сигаретный дым. — У тебя бывало такое? Я не про секс сейчас. А просто — когда находишься рядом с кем-то, а пол уходит из-под ног. Чёрт… — она горько усмехнулась. — Наверное, я последняя такая дура, начитавшаяся книжек.

— Нет, не последняя, — зачем-то призналась я. — А как у тебя было?

— Ну, как… — Вика глубоко затянулась и закатила глаза, очевидно, вспоминая подробности. — Познакомились с парнем в интернете. Знаешь, всякие стихи и всё такое. А он ничего из себя не представляет. Ну, обычный. Невысокий. Пухленький. В очках, с бородкой. Бизнес строительный делает. По фотографии — ну, обнять и плакать, ей-богу. А есть в нём что-то. Есть. Он сразу сказал — женат, от жены не уйдёт. Но я-то зачем-то проверить захотела. Встретились…

— А дальше?.. — с какой-то надеждой спросила я.

— Дальше — только хуже, — ответила Вика. — Я на него посмотрела вживую… Надеялась разочароваться. А чего, правда, очаровываться? Не миллиардер и не Ален Делон. Но он как посмотрит… Как скажет что-то… Господи… — она закрыла глаза, будто их пронзила страшная боль. — Лучше бы я сразу его послала. Кому сказать — позора не оберёшься. А я влипла.