Только не мы - Игорь Толич

— Четыре года назад, когда я выкупал свой бизнес, мне потребовались деньги. Большая сумма. Можно было взять в банке, но я побоялся, что мне не дадут кредит. Кроме того, Катя сказала, что у неё есть сбережения. И она даст мне их. Она действительно дала, благодаря чему бизнес полностью перешёл в мои руки. А дальше случилось то, что я узнал, чьи это были деньги на самом деле. Это были деньги её мужа. Бывшего мужа. Оказалось, что он не был столь уж несчастным алкоголиком, каким представила мне его Катя изначально. Деньги он ей давал. Правда, неофициально. И за определённые услуги интимного характера. Конечно, я тогда вознамерился расстаться. Но Катя божилась, что всё это в прошлом и происходило задолго до нашей встречи, что с мужем они давно не встречаются в этом смысле. А откладывала она деньги на покупку жилья. К тому времени мы переехали из съёмной квартиры в ипотечную. Ипотека была оформлена на Катю. На тот момент мы уже состояли в официальном браке. Разумеется, выплачивал ипотеку я. И, конечно, итоговая стоимость этой квартиры превышала сумму, которую дала мне Катя раза в четыре. Она умоляла не разводиться. Мы вроде помирились. Я сказал, что простил её, но в душе продолжал помнить эту историю. Мы вроде бы жили семьёй, а отношения портились день за днём. Ипотека оплачивалась, а лучше никому не становилось. Когда год назад мной вновь был поднят вопрос о расставании, я заверил Катю, что отдам ей ту сумму, которую она вложила в мой бизнес, но квартира останется за мной. Я счёл это честным решением. На что Катя потребовала вдобавок отдать ей половину моего бизнеса или выплатить до конца ипотеку и оставить квартиру ей с сыном. Оба условия были откровенно неприемлемыми. Впустить второго человека в бизнес означало подписать этому бизнесу смертный приговор, а выплатить ипотеку целиком у меня в любом случае не хватало бы средств. И внезапно в этот момент умерла мама. Несмотря на все наши трения, эта потеря стала ударом для меня. Я всё равно любил маму и никогда не желал ей смерти. А Катя оказалась рядом и поддержала меня. Я решил, что нет смысла рушить наши отношения. Как-никак она родной человек. Последний родной человек из оставшихся у меня.

Тони замолчал.

Я накрыла его собой, уложила голову ему на грудь и слушала, как бьётся его сердце. Оно стучало беспокойно, невзирая на кажущуюся степенность рассказа, Тони пришлось воззвать ко всему своему мужеству, чтобы озвучить его для меня.

— Что было дальше? — спросила я.

— Через полгода после маминой смерти, — снова заговорил Тони, — я должен был вступить в наследство. И тут начались суды за оставшуюся квартиру. На эту же жилплощадь претендовала её родная сестра, моя как бы тётя. Через суд она пыталась доказать, что я не имею прав, так как последние годы не общался с матерью, когда она тяжело болела, а я ничего не знал об этом. О ней заботилась тётя, но ни разу не сообщила мне о том, что матери требуется помощь. Кроме того, я приёмыш. И тётушка всеми силами доказывала, что вёл я себя неблагодарно. Суд закончился только в этом октябре, и то лишь благодаря хорошему адвокату, которого я нанял. Иначе бы мы судились ещё лет десять. Квартира стала моей. И тут возникло одно «но». Катя пригрозила, что свяжется с моей тёткой и возобновит суд, выступит новым свидетелем и скажет, что шесть лет жила со мной бок о бок и может подтвердить, что никаких отношений с матерью я не поддерживал. А ещё скажет, как плохо я отзывался о приёмных родителях. И даже если новый судебный процесс будет мной выигран, я потрачу ещё много сил и средств на это. А я и так уже был на грани срыва. Ты представить себе не можешь, что значит судебная тяжба. Это сущий кошмар. В итоге я согласился на Катины условия. Продал мамину квартиру, выплатил полностью ипотеку. И ушёл.

— Ушёл?.. — я подняла голову, плохо понимая, что именно я услышала секунду назад. — Где же ты теперь живёшь?