Ночная смена - Энни Краун

На улице жарко и ярко. Я сразу чувствую себя несчастной. Всю дорогу домой щебечут птицы, сквозь деревья пробивается солнечный свет, а студенты смеются, проносясь мимо меня в сторону кампуса, и все это так весело и живописно, что хочется запрокинуть голову и закричать в безоблачное небо. Потому что, честно? Как смеют все проводить такой восхитительный день, в то время как я пытаюсь не думать о том, что говорят обо мне в командном чате?

Я получаю уведомление о поступлении, когда перехожу улицу перед зданием.

Винсент Найт перевёл вам 100$.

В теме письма — эмодзи с изображением одинокого тигра.

И, так или иначе, это последняя пощечина. Вишенка на торте с дерьмовым мороженым. Я благодарна, что уже поднимаюсь по ступенькам здания. Не нужно, чтобы кто-нибудь из проходящих мимо студентов видел, как я сдерживаю слезы.

* * *

Харпер растянулась на коврике для йоги на полу гостиной, ее босые ступни подняты в воздух, а ноги скручены вместе, как мягкий крендель. Она всегда занимается йогой после купания. Когда я плечом открываю парадную дверь квартиры и вхожу, ее голова высовывается, завитые локоны разлетаются во все стороны, выбиваясь из пучка на макушке.

— Она вернулась! — кричит Харпер.

Раздается отдаленный звук возни, а затем дверь спальни Нины распахивается.

— Уже? — она выходит в гостиную в очках для чтения. Это показывает, насколько она обеспокоена событиями утра — поскольку никогда не позволяет увидеть ее в очках для чтения. — Как все прошло? Вы перепихнулись в туалете?

— Это так чертовски антисанитарно, — говорит Харпер.

— Я не собираюсь комментировать это, — ворчу я.

Нина, в истинно эмпатической манере, хмурится.

— Что не так?

— Он заплатил сто баксов, — объявляю я со смехом, хотя это совсем не смешно. — За репетиторство. Я получила уведомление по пути сюда.

— Почему ты говоришь так, словно это плохо? — спрашивает Харпер.

Нина вздыхает.

— Потому что это не то, чего она хотела.

Я бросаю рюкзак, падаю на диван и рассказываю обо всем — о позднем приходе Винсента, о подаренном холодном кофе, которое совершенно не следовало пить, о поэтическом анализе, который каким-то образом превратился в то, что я могу описать только как прелюдию… и, наконец, о том, как все это рухнуло.

— Ты уверена, что они не просто взяли кофе? — спрашивает Нина.

— Они даже не подошли к стойке. И я видела, как один из парней достал телефон и направил его на нас, как будто делал снимок. Винсент определенно предупредил их.

Она вздыхает и проводит руками по лицу.

— Что он сказал, когда ты ушла?

— Он, черт возьми, — усмехаюсь я, потому что сейчас это кажется абсурдным, — пригласил меня на свой день рождение.

— Он что?!

— Я не поведусь. Как раз в тот момент, когда подумала, что понимаю мужчин.

— Он пригласил тебя на день рождения? — ошеломленно повторяет Нина.

— Ну, это в четверг. Так что, к сожалению, мы не придем, поскольку уже есть планы. Харпер, я почти уверена, что теперь твоя очередь выбирать фильм.

Но Нина не готова к нашему двухмесячному спору об объективном рейтинге фильмографии Сандры Буллок.

— Кенни, ты ведь не сказала, что не придешь?

— Сказала, что подумаю.

— Ты… — Нине приходится остановиться и взять себя в руки. — Кендалл, какого хера?

— Как только прибыла команда, от всего этого повеяло дурными предчувствиями. Я запаниковала и убралась оттуда, — откидываюсь назад по всей длине дивана, отчего он неприятно скрипит. Я стараюсь не принимать это близко к сердцу. Нина подходит, уперев руки в бока и нависает надо мной угрожающе по-матерински.

— Какой наш самый ненавистный прием?

Я хмурюсь.

— Наш что?

— Ответь на вопрос. Из-за чего мы всегда ругаемся в книгах?

— Стыдим шлюшек?

— Нет, точнее да, очевидно, но я говорю о тропе…

— Неожиданная беременность..?