Балерина - Надя Лоули (2014)

Она устала и перенервничала, и ей уже было все равно, что случилось вчера поздним вечером. Сейчас она хотела одного — вернуться домой к дочери и мужу. Первый утренний поезд на Биарриц отходил в 8.40.

— Рано еще. Как тянется время! — Женя решила просто полежать. Долго ворочалась, то сбрасывая одеяло, задыхаясь от духоты, то укрывалась с головой, дрожа от холода и нервного озноба. Все было нереально, как в кошмарном сне, когда мысли подсознательно успокаивают, что скоро утро и неприятные видения исчезнут вместе с темнотой и страхом. Но реальность принесла другое. Ночь прошла. Кошмар остался.

Когда вчера в дверь постучали, она была уверена, что это Алеша решил с ней поговорить и зашел в отель следом за ней. Открыла дверь — о, ужас! Отпрянула назад и, опомнившись, попыталась захлопнуть дверь, но было поздно. Человек — ну конечно, тот самый, из поезда! — подставил ногу между косяком и дверью и широко улыбнулся ей:

— Мадам Бержар, ну что же вы так негостеприимны!

Еще через мгновенье он распахнул ударом ботинка дверь и уверенно вошел в комнату.

— В Париж по делам? Не надолго?

Повертев вокруг головой, мужчина прошел в глубину номера, заглянул в ванную, посмотрел за окно. Бросил пальто на кровать и сел на стул верхом, широко расставив ноги. Потом привстал и, все еще улыбаясь, придвинул к себе второй стул:

— Присаживайтесь, мадам! Разговор будет очень серьезным…

Женя села на неудобный жесткий стул напротив этого ужасного человека и приготовилась к пытке. Оказалось, хуже любой пытки — шантаж. Она пыталась вникнуть в слова, медленно и спокойно, словно для умственно отсталой, произносимые неожиданным гостем. Поняла она только одно — жить ей нормально не дадут. Нет, нет, конечно, она может жить спокойно, но вы понимаете, ваша маленькая дочурка… сколько ей лет? — ах, три! — малышка совсем! Вот с ней, конечно, может что-нибудь произойти… несчастный случай, например… дети такие непоседливые… под машину… простите, мадам… а мама ваша? В Москве? Старенькая уже… сердце наверняка пошаливает? У сестры вашей двое детей…

Евгения поняла, что ее родные стали заложниками сложившейся ситуации.

«Господи, что делать?» — она смотрела на его лицо, холеное, холодное и надменное, почти не слышала голоса и понимала, такие люди, как этот, — не шутят. Красочный рассказ, что может случиться с дочерью: машина потеряла управление и случайно наехала на тротуар, качели в парке сорвались и…

Она закричала:

— Довольно! — И упала ничком на кровать. Было слышно, как за окном проехала машина и хлопнула входная дверь.

Побелевшими губами она назвала имя: Жорж Кондаков. Этого было достаточно, чтобы человек оставил ее в покое и ушел. Страх и ужас, сковавшие ее, не исчезли, а, казалось, опустились на дно ее души. Навсегда.

4

Вера заставила себя убрать разбросанные по комнате вещи, вымыла вчерашнюю посуду и сложила книги. Делать ничего не хотелось, и все валилось из рук. Она находилась в смятении и не знала, что делать: Лиза открылась ей и нуждалась в помощи. И зачем она, не подумав, согласилась и теперь сомневалась в правильности своего поступка? Ей стало страшно за себя.

Советское воспитание не слишком деформировало Верочкино сознание, и «долг перед Родиной» был для нее чем-то абстрактным. Конечно, конечно, она подписала бумаги — неразглашение государственной тайны — это серьезно, но тайны как раз никакой она и не разглашала! Да и подписала бумаги по сугубо меркантильным соображениям и лишь потому, что хотела жить и работать в Париже. Разве это преступление?