Лучше, чем навсегда - Селеста Брайар

Она закатывает глаза, разрывает пачку Скиттлз и высыпает в рот не меньше половины. Я не знаю, как она не жует их один за другим. Я даже не знаю, пробует ли она их на вкус.

— Еда — лучшая часть любой спортивной игры. Не считая горячих игроков.

Я смотрю на пустой каток, сморщив нос.

— Эх, хоккеисты не совсем в моем вкусе.

— Серьезно? — восклицает она с набитым едой ртом. — Ты видела их задницы?

Видела ли я их задницы? Могу признаться, что это не первое, на что я обычно обращаю внимание, но считайте, что мой интерес разгорелся. Я оглядываюсь по сторонам, чтобы проникнуться атмосферой, мысленно отмечая всех фанатов, одетых в сине-черную атрибутику. Некоторые держат в руках блестящие таблички, другие машут пенопластовыми пальцами.

Что-то в окружении товарищей успокаивает. Я выслушиваю десятиминутный рассказ Лайлы о правилах игры, но, честно говоря, не знаю, сколько информации мне удастся запомнить. Я потеряла ее на фразе: «Они могут побить друг друга».

Громкий голос диктора вскоре заполняет весь стадион, вызывая гул в толпе, улюлюканье и крики в ледяном воздухе. Вибрация нарастает в моих костях, и огни над головой вспыхивают в соответствии с эпическими ритмами песни, которая, как я могу предположить, является темой хоккейной команды. Частицы льда кружатся в лучах света, поднимаясь вверх в хрупком тумане. Из центра катка доносится треск, и на арену спускается большая черная фигура. Только когда прожекторы освещают экстравагантный образ, я понимаю, что это гигантский мрачный жнец. И в этом есть большой смысл, учитывая, что команда — Жнецы Риверсайда.

На арене раздается несколько предварительно записанных раскатов грома, а освещение имитирует вспышку молнии, подсвечивая горящие красные глаза в черепе жнеца. Вокруг меня раздаются одобрительные возгласы, и все единодушно вскакивают на ноги, хлопая в коллективном восторге. Свет гаснет, и голос диктора снова наполняет мои уши, ясный, как день.

— Поприветствуйте своих «Жнецов Риверсайда»!

И один за другим крошечные хоккеисты — ну, крошечные с того места, где я сижу, — выходят из туннеля, катаются по периметру катка и поднимают руки вверх, подбадривая толпу. Голоса некоторых болельщиков повышаются до уровня децибел, и мне кажется, что я на мгновение теряю слух на одно ухо.

Игроки проводят около тридцати минут в разминке, прежде чем игра начинается непосредственно. Игра начинается со звукового сигнала, и все игроки отправляются в свои зоны. Шайбу помещают в центр катка, и на экране появляется изображение двух игроков, парящих по обе стороны от шайбы. Парень из «Жнецов», насколько я могу судить, очень красив: каштановые волосы, завивающиеся под шлемом, глаза цвета голубой жимолости и идеально сложенный нос. Я не успеваю засмотреться, как движение проносится мимо моего зрения в виде стремительных кадров. Шайба мечется между игроками со скоростью, о которой я даже не подозревала.

Тридцать шестой номер, Бреннер, несется по льду, двигаясь практически со скоростью звука, и приближается к воротам соперника, но не делает бросок. Он отдает пас другому игроку, восемнадцатому номеру Холлингсу, который делает какой-то обманный трюк, а затем выкручивает руку по диагонали и забрасывает шайбу в сетку.

Все врываются в ураган бешеной эйфории. Даже Лайла находится на краю своего кресла. Она вся в умилении и энтузиазме, и эти две составляющие переходят друг в друга на ее лице.

Когда камера переключается на первого бомбардира вечера, мое сердце опускается, а все противоречивые эмоции разбиваются, как волны о скалистый выступ. Там, определенно не в гипсе после опасной для жизни автокатастрофы, стоит Хейз, одаривая зрителей ухмылкой, предвещающей катастрофу.

Нет. Черт. Побери.

ГЛАВА 10

Добро пожаловать в опасную зону

Хейз

Черт возьми. Я никогда не забивал первый гол ни в одной игре с начала сезона.