Сестры - Наталья Невская (1999)

Немного разочарованная, Катерина поплелась за сестрой.

— Хотела бы я посмотреть на человека, который способен тебя растормошить, — бормотала она спине Лизы. — Хоть бы вид сделала.

— Зачем?

— Ради приличия. Чтобы другим приятно было…

— Не вижу необходимости, — отрезала Лиза. Она и сама не могла понять, почему ее охватило раздражение — на сестру, на маму, на весь мир.

— С утра — и уже цапаетесь?

— Все в порядке, мама, — натянуто ответила старшая дочь. Села за стол: спина прямая, лицо — непроницаемо.

Катя — полная противоположность: ноги вытянула, на стуле развалилась, рожицу скорчила.

— Как маленькие, — привычно проворчала Любовь Константиновна. И чуть погодя: — Какие на сегодня планы?

— Я с друзьями встречаюсь, — быстро ответила Катя.

— Опять?

— Каникулы ведь! Последний месяц остался…

— Именно поэтому я считаю, — тон матери стал категоричен, — что август вы вместе с Елизаветой должны провести в деревне у бабушки. Подышите свежим воздухом, фруктов, ягод поедите…

— Мам, — взмолилась Катя, — ты что! Это же тоска несусветная!

— У меня и без тебя голова кругом идет! Надоело, что ты целыми днями и вечерами где-то шляешься. Там хоть под присмотром будешь. Ты, Лиза, должна повлиять на сестру.

Лиза невольно усмехнулась.

Катя, расстроенная едва не до слез, вылетела из-за стола, недоев. Умчалась в комнату, и дверь за ней захлопнулась сердито, как сообщница.

— Вопрос решенный, — поставила точку Любовь Константиновна.

— Папа знает?

— Перед работой я ему обо всем сказала. И он полностью меня поддержал в этом вопросе.

— Мам, ты не на собрании, — Лиза встала из-за стола. — Я вымою посуду.

— Вся надежда на тебя, — вздохнула за ее спиной мама. — Я что-то последнее время очень беспокоюсь за Катерину. Вечно где-то пропадает, с кем она там проводит время, понятия не имею. Вдруг со швалью какой связалась?

— Мама! Ну о чем ты, — Лиза вдруг почувствовала, что устала. Бесконечно устала от навязываемой ответственности, от Катькиных взбрыков и маминых причитаний. На миг представилось: деревня, тишина, покой. И пусть себе Катька шляется, где ей вздумается. — Когда поедем?

— Послезавтра, — с облегчением проговорила Любовь Константиновна. Больше всего она боялась, что откажется старшая.

— Ну что ж, отлично, — улыбнулась та. — Значит, послезавтра.

2

Первые две недели августа были смыты дождем. Хныкающая Катька словно привезла непогоду с собой из Москвы. Дни были безнадежно похожи друг на друга. Катерина, измучившая и себя, и Лизу, и бабушку бесконечным нытьем, каждый день с садистским удовлетворением заводила:

— А я говорила, что мы тут с тоски помрем. Вот и получите, уважаемая Лизавета Никитична, по полной программе.

Но только слова ее били явно мимо цели.

Сестра наслаждалась жизнью. Шуршание воды по крыше приводило ее в восторг, свежесть совсем еще не холодных дождей будила неясные, будто из другой жизни, воспоминания: размытая беседка, склоненные к лицу мокрые блестящие листья глубоко-зеленого цвета, брошенная на скамейке раскрытая книжка с намокшими страницами… Лиза садилась на веранде у окна и смотрела на лужи, на исклеванный каплями пруд, на серое прекрасное небо.

Иногда к ней тихо подходила бабушка, несмело, с междометий, начинала разговор, что-то вроде: «Охо-хо, льет-то как, вот, помню, в двадцатом…» И только когда Лиза оборачивалась, Нина Григорьевна с готовностью присаживалась рядом и теперь уж только ждала вопроса: а что же такого было в двадцатом? А потом обстоятельно рассказывала внучке о прожитом и навсегда въевшемся в память.