Бог Ярости - Рина Кент

Я достаю из ящика шкафа трусы-боксеры и бросаю ему.

— Хотя бы надень их.

— Хорошо, — он бросает полотенце на кровать и бормочет: — Грубиян.

— Я все слышал и, серьезно, повесь полотенце на сушилку, Николай.

Он закатывает глаза, натягивая трусы-боксеры вверх по мускулистым бедрам и игриво перебирая резинку.

Я вешаю полотенце на сушилку.

— Могу я попросить тебя кое о чем?

— Почему ты должен спрашивать разрешения, чтобы спросить меня о чем-то?

— Это вежливость.

— Забудь о ней, когда ты со мной. Я не спрашиваю разрешения, когда заваливаю тебя вопросами.

— Да что ты, правда?

— Эй! Это был сарказм? Пресловутая пассивная агрессия?

— Не знаю, о чем ты говоришь.

Он хихикает, звук ровный и такой радостный, что я не могу сдержать улыбку, которая подергивает мои губы.

— Спрашивай, малыш.

— Почему ты спишь в странных местах?

— Мне не нравятся кровати, — он садится на нее. — Не то, чтобы я не хотел спать в ней, просто не могу.

— Это из-за какого-то инцидента?

— Хм, — он трясет головой, разбрызгивая капли воды.

— Николай!

— Что?

— Высуши волосы.

— Зачем? Они сами высохнут.

Я ущипнул себя за переносицу и указал на табуретку перед туалетным столиком.

— Садись.

Он вскакивает, опускается на сиденье и ухмыляется мне через зеркало, пока я включаю фен на самую низкую скорость, ставлю средний нагрев, и начинаю сушить его волосы.

— И что? — спрашиваю я, не встречаясь с ним взглядом. — Ты собирался рассказать мне, почему засыпаешь в странных местах.

— О! Прости, я отвлекся на то, как чертовски сексуально ты выглядишь с растрепанными волосами.

— Николай, соберись.

Он вздохнул.

— Я начал спать так в подростковом возрасте. Это было примерно тогда, когда начались мои приступы.

Мои пальцы задумчиво перебирают его волосы.

— Что за приступы?

— Повышенная энергичность. Хаотичные мысли. Неудержимая потребность в большем, большем и, черт возьми, большем. У меня было такое в тот день, когда я дрался с Киллом и избил его до полусмерти, пока ты флиртовал с Эвой.

— Ее зовут Ава, и я с ней не флиртовал, — мои мысли возвращаются к тому дню, когда его глаза были красными, а сам он выглядел взвинченным. Значит, я был прав, решив, что что-то не так. Его взгляд был пустым, и на мгновение мне показалось, что он меня не замечает.

— Она обнимала тебя.

— Мы друзья детства.

— И все равно мне это не нравится, — он капризничает, как гребаный ребенок, и мне приходится сдерживать себя, чтобы не улыбнуться тому, как очаровательно он выглядит. Господи. Он такой большой татуированный парень, больше, чем жизнь и часть мафии, но он все еще ведет себя как ребенок.

Со мной.

Только со мной.

Я скольжу пальцами по его волосам, задерживаясь на каждом участке слишком долго.

— Вернемся к теме, часто ли случаются такие приступы?

— Не совсем. Я держу их под контролем.

— В тот день ты не выглядел таким уж контролирующим себя.

— Это потому, что ты вел себя как мудак.

— Я? А я-то тут при чем?

Он поглаживает свою подвеску.

— Ни при чем.

Я хочу еще что-нибудь выяснить, но он встречает мой взгляд в зеркале.

— Ах, да. Я тоже хотел тебя кое о чем спросить.

— Хм?

— Почему ты не любишь секс?

Мои пальцы замирают в его волосах, и я сглатываю, встретившись с ним взглядом.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сказал, что не любишь секс, но со мной любишь. Почему раньше это было не так?

— Не все из нас получают удовольствие от этого занятия.

— Почему? Это потому, что ты занимался им только с девушками?