Бог Ярости - Рина Кент

— Должен был произвести на тебя впечатление, малыш.

— Считай, что я впечатлен.

— М-м-м. Твой хриплый голос чертовски возбуждает, — он разрывает зубами упаковку смазки, и это зрелище не должно было заставить меня до такой степени отчаянно возбудиться.

В его темно-синих глазах пляшутся игривость и напряженность, когда он выдавливает жидкость на пальцы и обводит ими мой анус. Я приподнимаюсь, чтобы у него был лучший доступ. Его палец проникает внутрь меня, и я выгибаюсь, когда он раздвигает меня неглубокими движениями своей руки, а затем добавляет второй палец.

Взрыв удовольствия проходит через меня, когда он дразнит эту приятную точку внутри, но при этом я не перестаю смотреть на него, наблюдать за ним, утопая в этом чарующем взгляде.

Боже, как же я по нему скучал.

Я больше никогда не выпущу его из виду.

Он мой.

Мой.

Блять, мой.

— У тебя слюнки текут, малыш. Я настолько сексуальный?

— Самый сексуальный, если хочешь знать мое мнение.

— Господи, мать твою. Ты меня сегодня убьешь.

— Не умирай, — я размазал немного смазки по его длине. — Мне нужен твой член внутри меня.

— Твою мать. Я хотел как следует тебя подготовить, но больше не могу терпеть, — он убирает пальцы, сжимает мои бедра и усаживает меня на себя. — Сядь на мой член. Позволь мне полюбоваться твоим сексуальным личиком, когда ты будешь скакать на мне.

Желание взрывается внутри меня, и я удерживаю себя на одной руке, а другой сжимаю в кулак его твердый член и направляю внутрь себя. Мой член подергивается, когда головка проскальзывает внутрь, и я прикусываю уголок губы, опускаясь вниз до конца.

Мой стон смешивается со стоном Николая, и я тяжело дышу, когда его огромный член растягивает меня. Я закрываю глаза, чтобы погрузиться в ощущения и потустороннее чувство его присутствия во мне.

— Открой свои прекрасные глаза. Посмотри на меня.

Я моргаю, и мое дыхание прерывается, когда я вижу его напряженный взгляд, пожирающий меня целиком.

О, блять.

Мне всегда нравилось, как он смотрит на меня, насколько он хорошо меня понимает, как я никогда не смогу понять себя.

Но больше всего мне нравится, что я нравлюсь ему, когда мне наплевать на собственное существование.

— В тебе так хорошо, малыш. Я могу быть похоронен в тебе навечно, ты знаешь это?

— Мммблять. Чувство такой наполненности, — я приподнимаюсь, а затем спускаюсь вниз неглубокими движениями. — Я скучал по твоему члену во мне.

— Твою мать. С этого момента всегда принимай эти наркотики, под которыми ты сегодня.

— Легко, — я увеличиваю темп, оседлав его в долгом, неторопливом ритме, затем кладу ладонь ему на грудь и провожу пальцами по татуировке в виде цветка лотоса. — Наркотик во мне — это ты.

Я чувствую, как его член утолщается внутри меня. Он рывком поднимает бедра, чтобы встретить мои движения, но не ускоряет темп и позволяет мне трахать себя на его члене медленно, наслаждаясь каждым движением моих бедер, чтобы принять его полностью.

Каждое касание его пирсинга и каждый стон удовольствия разрывают меня на части.

Он не может проникнуть достаточно глубоко или трахнуть меня достаточно жестко. И он ошибается. Мне не нужны наркотики. Я кайфую от его запаха, его прикосновений, но больше всего от его взгляда.

Это не похоть. Это любовь. Он смотрит на меня так, будто любит, и это почти заставляет меня разрываться от удовольствия и слез.

Он проводит рукой по моему бедру и ягодицам, а затем сжимает в кулаке мой член и дрочит мне в том же ритме, в каком я трахаю его, медленно и размеренно, пока наши глаза встречаются, а мое сердце едва не вырывается наружу. Если по биению под моими пальцами можно судить, то его сердце тоже находится на грани взрыва.

Я с поразительной ясностью осознаю, что не трахаю его. Я занимаюсь с ним любовью.