Европейцы - Джеймс Генри (1979)

Прогулка по «задней дороге», судя по всему, оказалась для миссис Герет утомительной: ее измученное лицо сделалось почти белым. Какая-то язвительная небрежность промелькнула в ее восклицании «Вот как!», после чего она поискала глазами, куда бы сесть. Все это выглядело как порицание такого хода вещей, когда усталую почтенную леди на пороге дома встречают эдакой новостью; но Фледа хорошо понимала, что, вороша в течение минувшего часа всевозможные варианты, как раз на подобный поворот событий ее приятельница то и дело неизбежно натыкалась. Под конец короткого хмурого дня, который с утра был сырым и безветренным, вдруг выглянуло солнце; терраса смотрела на юг, и скамейка с чугунными ножками и подлокотниками в виде сучковатых ветвей спинкой прислонялась к самой теплой стене дома. Владелица Рикса опустилась на нее и обратила к юной компаньонке свое прекрасное лицо, на котором читалась готовность выслушать все, что бы ей ни сказали. Почему-то именно сей изысканный сосуд ее внимания заставил девушку особенно разволноваться из-за того, что ей предстояло туда опустить.

– Прямо-таки ультиматум, а? – сказала миссис Герет, поплотнее запахнув на себе накидку.

– Да, точнее не скажешь! – рассмеялась неожиданно для себя Фледа.

– На мой слух здесь звучит угроза применения силы и прочее в том же роде.

– Вот именно угроза применения силы – принудительное воздействие, так это, кажется, называется.

– Какого рода принудительное воздействие? – пожелала уточнить миссис Герет.

– Судебное, разумеется, вы же понимаете! Выражаясь его языком, это значит напустить на вас законников.

– Он так выразился? – Казалось, она говорила о чем-то любопытном, но к ней отношения не имеющем.

– Именно так, – подтвердила Фледа.

Миссис Герет на миг призадумалась.

– Что мне законники! – бросила она беспечно. Сейчас, в лучах багровеющего зимнего заката, уютно, почти по-домашнему устроившись на скамейке – только плечи ее чуть приподнимались да накидка была плотно запахнута, словно ей стало зябко, – миссис Герет излучала такое самообладание, такую решимость противостоять любым непредвиденным коллизиям, что для Фледы это было, пожалуй, внове. – Он намерен прислать их сюда?

– Мне кажется, он не исключает, что до этого может дойти.

– Законники едва ли возьмутся за упаковку, – не без юмора заметила миссис Герет.

– Полагаю, он подразумевает – по крайней мере, в качестве первого шага, – что они попытаются вас убедить.

– В качестве первого шага, говорите? А что он подразумевает в качестве второго?

Фледа колебалась с ответом; она никак не ожидала, что столь нехитрый допрос приведет ее в замешательство.

– Боюсь, мне это неизвестно.

– Что ж вы не спросили? – Миссис Герет произнесла это так, словно недоумевала: «Чем же вы все это время занимались?»

– Я сама вопросов почти не задавала, – сказала Фледа. – Да и пробыл он недолго. Мне хотелось окончательно удостовериться в том, что он бесповоротно настаивает на своем требовании.

– То есть чтобы я просто все вернула назад?

– Чтобы вы все вернули назад.

– Ну хорошо, душа моя, так что вы ему сказали? – терпеливо поинтересовалась миссис Герет.

Фледа снова запнулась, съежившись от этих привычных ласковых слов, от звучавшего в них безграничного доверия, которое она решилась предать.

– Я сказала, что все скажу вам! – Она улыбнулась, но сама почувствовала, что улыбка вышла пустой, и миссис Герет воззрилась на нее более пристально.

– А что, очень он зол, как вам кажется?

– Мне кажется, он очень огорчен. Он так переживает! – добавила Фледа.

– А как реагирует она ?

– Ах, это… об этом мне спросить было неловко.

– Так вы не спросили? – В словах миссис Герет явно слышалось удивление.

Фледа стушевалась; на столь откровенную ложь она себя не настроила.

– Я не подумала, что вы захотите это узнать. – На маленькую неправду она таки отважилась.