Чайльд Гарольд - Джордж Гордон Байрон

Но не дивись, сэр Чайльд, что я

И плачу и томлюсь.

С отцом и с матерью родной

Расстаться ль без тревог?

Моей опорою одной

Остались ты да Бог!

5.

Благословил отец меня,

Но слезы мог сдержать;

Пока ж не возвращуся я,

Все будет плакать мать».

– Пусть скорбь мрачит твои черты.

Дитя! когда б я был

Душой невинной чист, как ты,

И я бы слезы лил.

6.

Ты бледен, верный мой слуга,[18]

Тебя печаль гнетет…

Боишься ль встретить ты врага,

Боишься ль непогод?

– «О, нет, я с страхом незнаком,

Он чужд душе моей;

Но жаль жены; покинув дом,

Я все скорблю о ней.

7.

Она близ замка твоего

Живет; что ей сказать,

Коль дети спросят, отчего

С отцом в разлуке мать?»

– Ты прав; понятна скорбь твоя,

Мне ж ничего не жаль…

Не так душою нежен я

И мчусь со смехом в даль.

8.

Коварным вздохам лживых жен

Возможно ль верить? Нет!

Измена, что для них закон,

Их слез смывает след.

Я не тужу о дне былом

И не страшуся гроз.

Больней всего, что ни о чем

Не стоит лить мне слез.[19]

9.

Я одинок; средь волн морских

Корабль меня несет;

Зачем мне плакать о других:

Кто ж обо мне вздохнет?

Мой пес, быть может, два, три дня

Повоет, да и тот,

Другим накормленный, меня

Укусит у ворот.[20]

10.

Корабль! валы кругом шумят…

Несися с быстротой!

Стране я всякой буду рад,

Лишь не стране родной.

Привет лазурным шлю волнам!

И вам, в конце пути,

Пещерам мрачным и скалам!

Мой край родной, прости!

XIV.

Средь бурных волн Бискайского залива

Плывет корабль; уж пятый день земли

Не видно; наконец, вот миг счастливый:

Желанный берег светится вдали.

Здесь Цинтрских гор блестит хребет зубчатый;[21]

Там океану Того дань несет;[22]

Явился местный лоцман провожатый

И Чайльд-Гарольд поплыл к стране богатой,

Где нивы тучные дают обильный плод.

XV.

О Боже! благодатными дарами

Ты этот край волшебный наделил!

В садах деревья гнутся под плодами,

В его горах Ты мир сокровищ скрыл;

Но разрушать то супостаты рады,

Что создал Ты: страну надменный враг

Поработил, не ведая пощады…

Брось на врага карающие взгляды,

И побежденный галл повергнут будет в прах.

XVI.

Своей неописуемой красою

Вас Лиссабон всегда пленить готов,

Волшебно отражаемый рекою,

Что чар полна и без прикрас певцов.

Могучий флот по ней несется ныне:

Пришел спасти от галлов Альбион

Тех мест незащищенные твердыни;

Но лузитанец дик и полн гордыни,[23] —

Ту длань, что держит меч, с проклятьем лижет он.

XVII.

Прелестный город, кажущийся раем

Издалека, вблизи совсем иной;

Войти в него – и он неузнаваем;

Средь стен его турист объят тоской.

И хаты, и дворцы, все без изъятья,

Купаются в грязи; их вид убог.

В лохмотьях и вельмож, и нищих платье;

О чистоте так смутны их понятья,

Что с ней и страх чумы сроднить бы их не мог.

XVIII.

Кто не жалел, любуясь этим краем,

Что он принадлежит толпе рабов!

На Цинтру бросьте взоры; всякий с раем[24]

Тот светлый уголок сравнить готов;

Везде в нем дышит прелесть неземная

Но ни перу, ни кисти средства нет

Понятья дать о нем; страна такая