– Я думал, что вы интересуетесь… – Он тут же закусил губу. – Не важно. Может быть, у вас появятся какие-нибудь плодотворные идеи. Как это говорится: дареному… коню…

– В зубы не смотрят, – договорил я.

– Йа, Ватсон хорошо разбирается в тонкостях языка.

– Он читает занимательную американскую литературу, – сухо заметил Холмс. – О всевозможных преступлениях.

Фон Шалловей вновь уселся за стол и открыл папку, но это было всего лишь хорошо заученное движение, ибо он прекрасно знал ее содержимое.

– Более шести лет назад произошло ограбление на Моренштрассе. Грабитель отмычкой открыл дверь, ведущую на заднюю, пожарную лестницу. Дом этот населен людьми богатыми, и из всех жильцов он остановил свой выбор на крупном дельце, скупщике краденого. Ему удалось украсть кучу денег.

– И немудрено, – воскликнул я. – Скупщик краденого всегда должен иметь при себе большую сумму.

Фон Шалловей указал на Холмса.

– Это он наверняка узнал от вас, Холмс, а не из детективной литературы. Во всяком случае, мы тщательно осмотрели замки. Расследование проводил Хаммер.

– Хороший специалист, – произнес Холмс.

– Я учил его сам, – отозвался фон Шалловей. – Царапины на замках навели нас на кое-какие предположения, и он отправился в полицейскую картотеку.

К счастью, я хорошо понимал, что он имеет в виду. Такой человек, как Шерлок Холмс, не мог не восхищаться железной логикой немцев и их организационным гением. Я уже как-то слышал от него о картотеке, огромном каталоге, где собрана исчерпывающая информация о преступниках и преступлениях. Холмс называл ее огромным архивным хранилищем, ибо располагалась она в ста шестидесяти комнатах. И нельзя было с ним не согласиться.

– Мы нашли его по отмычке. Такой отмычкой, судя по нашим данным, пользовался только один человек. Мы очень быстро вышли на него, но оказалось, что в ночь грабежа он находился в тюрьме, арестованный по подозрению в ограблении казино в Бад Хомбурге.

– Стало быть, обвинение рассыпалось?

– Полностью. – Фон Шалловей снова встал из-за стола. – То же самое произошло и со всеми остальными делами. В Бремене похитили драгоценности. Ограбленный, по нашему предположению, контрабандист. Украдены были драгоценности его жены. И возможно также, алмазы, которые ему удалось пронести через таможню. Вор проник в дом с помощью стеклореза. Все, казалось, указывало на человека, зарегистрированного в нашей картотеке. И что же? В ночь грабежа подозреваемый, сидел в винном погребке. И мои же люди подтверждают его алиби.

Фон Шалловей принял предложенную мной папиросу и нервно закурил.

– Данке, доктор. Гм. Американские папиросы туже набиты. Лучше наших!

– Я предпочитаю их, – отозвался Холмс.

– Во всяком случае, механизм весьма эффективен: наши картотека и архив – величайшее подспорье в работе, и тем не менее четыре дела так и остались нераскрытыми.

– Не считая дела Хублайна?

– Это тоже. Две золотые таблички были выкрадены из дома Маннхайма в Шпандау. Как вы знаете, герр Маннхайм обладает одной из величайших коллекций предметов искусства во всем мире. Вор забрался в дом через окно на четвертом этаже. Такое мог проделать только один человек, Шади по прозвищу Тень.

– И у него также оказалось алиби? – заинтересованно спросил я.

– Мы так и не нашли его. Он пользуется присосками, прикрепленными к рукам и коленям. Может подняться по стене, гладкой как стекло. А уж сколько упреков по делу Маннхайма мы выслушали от высокопоставленных особ! Он владелец крупных сталеплавильных заводов, очень важных для Германии. На месте преступления обнаружились кое-какие следы, наши сотрудники нашли оттиски каучука на внешней стене здания. Без сомнения, это Шади, но в Главном управлении появляется этот Хублайн. У нас о нем никаких данных, а он, выпучив безумные глаза, уверяет, что это он украл таблички.

Фон Шалловей раздраженно стукнул по столу.