Страх надежда и хлебный пудинг - Секстон Мари

– Джонни, Тейлор с ее дополнительным весом будет чересчур тяжело то слезать с табурета, то забираться назад. Принеси ей нормальный стул. Нет, не этот! Из кабинета, и захвати для нее подушку под спину. И еще пуфик для ног. Так, милая, а теперь послушай меня. Мне страшно жаль, что в тот вечер я был не в себе и устроил бог знает что, но я исправлюсь, честное слово. Сгоревшего ужина сегодня не будет. Теперь вопрос: что будешь пить? Вино, ясно дело, исключено. О, знаю! У меня есть потрясающий сок. Он густоват, но я обнаружил, что если добавить спрайт, он станет слегка шипучим, как газированный пунш. В детстве я его обожал. Ты понимаешь, что я имею в виду? Его всегда подавали на свадьбах, и серьезно, я был от него без ума, хотя, оглядываясь назад, понимаю, что, возможно, любил этот фруктовый рутбир лишь за пузырьки и розовый цвет. Но он был изумителен. Даже без алкоголя. Господи боже, я прямо-таки чувствую его вкус. Джордж, посмотри в холодильнике, есть ли там спрайт. Надо было подать его на нашей свадьбе. А я зачем-то выбрал вино. Спрайта нет? Ну ничего, сам по себе сок тоже хорош. Так, а теперь расскажи, как ты очутилась у нас в Аризоне.

Поначалу она молча смотрела на него округлившимися глазами, но очень скоро Коул разговорил ее, и они принялись болтать, словно знали друг друга целую вечность. Она рассказала, что родилась в Тусоне, а в Финикс перебралась, чтобы поступить в ASU. Она жила в нескольких кварталах от колледжа, но три недели назад кто-то посреди ночи разбил ей машину.

– Ее уже не починишь, а купить новую я не могу. По крайней мере, сейчас. Но ничего страшного. Есть же автобус.

– Боже! – воскликнул Коул. В Европе он постоянно пользовался общественным транспортом, но в Финиксе – никогда. – А эти автобусы, они безопасны?

Она рассмеялась.

– Конечно. Просто времени уходит чуть больше, и все. – Она рассказала о своей работе в кофейне и о том, что не знает, можно ли во время беременности есть суши, поскольку однозначного вердикта на этот счет нет. Потом рассказала немного о своих визитах к врачам. – По их словам, все идет хорошо, но впереди еще четыре недели, а я уже большая, как дом!

– Дорогая моя, ты красотка!

– Я чувствую себя не красоткой, а каким-то китом, и у меня в жизни так не болела спина.

К концу ужина Коул, конечно же, отправил меня искать в интернете подержанную машину – мы сошлись на подержанной только после десятиминутного спора, – и договорился со своим массажистом, чтобы тот дважды в неделю приходил к Тейлор домой. Каждый раз, когда я пытался притормозить его, он отмахивался.

– Джонни переживает, что ты решишь, будто я пытаюсь тебя подкупить, но дорогая, клянусь, я такой не только с тобой. Я подкупаю без исключения всех. Если не веришь, спроси у Джорджа, он подтвердит.

Я больше переживал о том, как бы она не умудрилась получить от него дом и впридачу ежемесячное пособие, хотя, говоря по правде, она ни разу ни о чем его не попросила, а машину согласилась принять только после длительных уговоров.

– Отстань от него, – улучив момент, шепнул мне отец. – Он делает ровно то, о чем ты его попросил, – ведет себя, как всегда.

С этим было трудно поспорить.

После ужина мы переместились в гостиную. В отличие от строгого холла, мебель там была создана для комфорта, и всего – о кресел до книжных шкафов – было много.

– Дорогая, тебе тепло? – спросил Коул. – Я могу принести тебе плед или разжечь камин. – Он рассмеялся над своими собственными словами. – Смешно, правда? Можешь представить, как я собираю дрова и добываю огонь трением палочек, точно какой-то юный бойскаут? На самом деле он газовый, но довольно уютный. Включить?

– Нет, спасибо, – сказала она, усаживаясь в кресло рядом с отцом. – Я уже и не помню, когда в последний раз мерзла. Иногда мне кажется, будто я вынашиваю обогреватель, а не ребенка.

– О, об этом я как-то и не подумал. Джонни, иди-ка включи кондиционер.

– Нет, не нужно. Все хорошо!