Восточная мудрость - Омар Хайям, Конфуций, Саади Ширази, Лао-цзы

В краю, где спасался сей старец честной,

Правителем был угнетатель лихой,

Насилья которого претерпевал

Безропотно всякий, кто беден и мал.

Безжалостен, мрачен, свиреп и хитер,

Над краем печаль он и скорбь распростер,

И часть населенья бежала, о зле

Чинимом молву разнося по земле,

Другие ж остались, бессильны пред злом,

Проклятья твердили и ночью, и днем.

О горе! В местах, где вселилась беда,

Смеющихся уст не видать никогда.

Правитель к отшельнику ездил порой,

Вниманья ему не дарил муж честной.

И вот он воззвал: «О любимец небес!

Почто на меня не возводишь очес?

Я с дружбой к тебе прихожу, почему ж

Враждебно меня ты встречаешь, о муж?

Забудем, что я управитель земли,

Как нищим, внимание мне удели.

О нет, не прошу я меня предпочесть,

Как всем, окажи мне такую же честь».

Услышал воззвание сие Ходадуст,

И гневное слово сорвалося с уст:

«Внемли же, о князь! Ты – насильник людей,

Любить не могу я подобных князей.

Я господу друг, ты же враг его злой,

И в дружестве быть не могу я с тобой.

Тебя ведь врагом почитает господь,

И мне ли враждебность к тебе побороть?

И если ты дружбу ко мне возымел,

Не делай враждебных создателю дел.

И если ты руку целуешь мою,

Ступай и люби всех, кого я люблю.

Коль другу господнего друга ты враг,

Друг божий тебя не полюбит никак».

Едва ли насильник спокойно заснет.

Коль подданных будит насилия гнет!

О сочувствии беднякам

Не надо насилья над теми, кто сир,

О царь! Постоянства не ведает мир.

На слабого ты не накладывай гнет,

Ведь может случиться, что в силу войдет.

Пощады не жди, если тот победит,

Кто сам от тебя натерпелся обид.

Врага уважай, хоть и мал он на взгляд:

Есть горы – из мелких камней состоят.

Коль вдруг муравьи сообща нападут,

Осилят и льва, как бы ни был он лют.

Один волосок шелковинки слабей,

Сплетенный с другими, он крепче цепей.

Спокойствие близких дороже казны,

Она ни к чему, были б души вольны.

Правитель, имей уваженье к правам,

Смотри, как бы не был бесправен ты сам.

Терпи, угнетенный! Наступит черед:

Усилишься ты, а тиран твой падет.

Духовно воздействуй на буйство людей,

Духовные силы телесных сильней.

Засмейтесь, уста угнетенных, ведь власть

Тирана должна же когда-нибудь пасть.

Встаем, барабанный заслышавши бой,

Но как безразличен нам сторож ночной!

В свои погружен караванщик дела,

Его не заботят страданья осла.

Страданья тебе неизвестны, пускай,

Все ж, видя несчастных, в беде помогай.

Коль ты не послушаешь – жаль, но сейчас

Хочу привести я об этом рассказ.

Голод в Дамаске

Раз голод ужасный упал на Дамаск,

Забыли любовники радости ласк,

Скупилося небо, иссохла земля,

Забыли о влаге леса и поля;

Вскипели от зноя источники вод,

И влага была лишь в очах у сирот,

А если б дымок заприметили вы –

То были стенанья и вздохи вдовы;

Деревья без листьев, без свежих ветвей,

И немощны руки былых силачей;

Сады саранча пожирала, и вот –

Пожрал саранчу с голодухи народ.

Тогда-то приятель меня посетил;

Весь – кожа да кости, болезнен и хил,

А прежде был знатен, богат и силен.

Такой переменой я был удивлен,

Спросил я его: «О мой искренний друг,

Что сталось с тобой неожиданно, вдруг?»

На это он гневно в ответ произнес:

«Ужели не знаешь? К чему сей вопрос?

Ужели не видишь мучений людских?

Ведь горе достигло пределов своих.