Восточная мудрость - Омар Хайям, Конфуций, Саади Ширази, Лао-цзы

Нам более влаги не шлют небеса,

До них не доходят мольбы голоса!»

«Тебе что за дело? – сказал я в ответ. –

Яд страшен, где противоядия нет,

Ведь мрут неимущие, ты же богат;

Ведь утку разливы воды не страшат».

Мой друг, с сожаленьем взглянув (на глупца

Так смотрят обычно глаза мудреца),

Ответил: «Ужель не протянешь руки,

Увидевши друга в стремнинах реки?

Не голоден сам я, но видя, как мрут

От голода люди, стал бледен и худ;

Разумный, равно как от язвы своей,

Страдает, увидевши язвы людей, –

Я сам, славу богу, и цел, и здоров,

Но весь трепещу я от язв земляков;

Здоровый, сидящий бок о бок с больным,

Смущен и расстроен соседством таким.

Я вижу голодных кругом, и кусок

Становится в горле моем поперек;

Тому, чьи друзья в заточеньи сидят,

Едва ли приятным покажется сад».

Рассказ

Народная месть, пробудившись, дотла

В Багдаде полгорода ночью сожгла.

Один из торговцев был рад, что пожар

Не тронул ни лавку его, ни амбар.

Веселье его заприметил мудрец

И молвил: «Собой лишь ты занят, глупец!

Остался б лишь дом твой, и ты будешь рад,

Пожрет если пламя весь город Багдад».

Когда голодающих слышится плач,

Едой наслаждаться не может богач.

У матери ежели сын занемог,

Сама изнывает она от тревог.

Не может покоя в стоянке найти,

Кто бросил товарищей в трудном пути.

Пусть чувствует в сердце властитель укол,

Коль в глине завяз дровосека осел.

Ах, если небес осенит благодать,

Довольно с тебя и словца, чтоб понять.

Внемли, ведь глаголю тебе я не ложь;

Коль тернии сеешь, жасмин не сберешь!

Меж теми, кем встарь управлялся Иран,

Встречался нередко властитель-тиран.

И что ж? Где величье и слава? Их нет!

Насилье и злая управа? Их нет!

И сколько б ни злобствовал деспот, смотри

Ведь мир-то остался, но где ж те цари?

Блажен справедливый властитель. Найдет

Он в день воскресенья у бога почет.

Господь посылает подобных царей

Как мзду за смиренье и правду людей,

Но коль покарать он захочет народ,

Ему властелина-тирана дает.

Такой властелин не господень ли кнут?

Все мудрые люди его да бегут!

Воздай благодарность, от бога – твой трон,

Не то пошатнется, наверное, он.

Но если достойно восхвалишь творца,

Достигнешь ты благ, коим нету конца.

Тех благ не получишь и будешь убог,

Коль царствовать верой и правдой не мог.

Запретен властителю сладостный сон,

Коль слабый от сильного не защищен.

Ведь царь – это пастырь, а паства – народ,

Пусть стадо не терпит насилия гнет,

Ведь если обидит он паству, ей-ей,

Не пастырь, а волк он для паствы своей.

О нет, не избегнет дурного конца

Насилья творящий носитель венца!

Он рано ли поздно ль умрет, и о нем,

Конечно, никто не вспомянет добром.

Будь добр, если ты не желаешь, чтоб свет

Хулу возносил за тобою вослед.

Рассказ

Я слышал, что некогда в дальнем краю

Два сына с отцом составляли семью.

Слонам равны силою два храбреца,

Умны и учены два славных бойца.

И видя, что горд и воинствен их нрав,

Что ищут они молодецких забав,

Страну поделил их отец пополам

И равные доли вручил сыновьям,

Боясь, чтоб не стали они меж собой

Наследство делить беспощадной войной.

Немного он прожил, устроив семью,

И господу отдал он душу свою.

Судьба порвала упования нить

И руки связала: им дел не вершить.

На два государства распалась страна.

У каждого брата обильна казна