Восточная мудрость - Омар Хайям, Конфуций, Саади Ширази, Лао-цзы

Неверной, мгновенной и бренной и злой:

Лишь только для старца приходит конец,

На смену из люльки выходит юнец.

Я мир приравняю к бродячим певцам,

Что вечно блуждают по новым местам.

Таким чужаком обольщаться не след,

Неверной прельщаться не надо, о нет!

Твори же добро! Ведь на будущий год

К другому владенье твое перейдет.

Рассказ

Мудрец, за Кавада молясь, у творца

Просил, чтобы не было царству конца.

Вельможа, подслушав, придрался к словам:

«Мудрец ты, а молвишь пустое, о срам!

Начав с баснословных Джемшидовых дней,

Кого же ты знаешь из прежних царей,

Чье б царство до сих продолжалося пор?

Не стыдно ль тебе говорить этот вздор.

Нет вечности здесь. А коль знаешь, к чему ж

Пустые слова произносишь, о муж?»

Мудрец отвечал: «О, конечно, ты прав,

Ученый в суждениях должен быть здрав,

Просил я не вечности, но чтобы бог

Царю в начинаниях добрых помог.

Коль жизнь в благочестье он будет вести,

Коль будет итти по прямому пути,

Простясь с этим царством, он в царстве творца

Обрящет блаженную жизнь без конца.

Такую-то вечность в молитве своей

Считал я возможной, о друг, для царей».

Владыке благому пред смертию страх

Неведом: у господа он – падишах.

Кто войском владеет и многой казной,

И властью над миром, и славой земной,

Коль верой и правдою царствовал он,

Бессмертьем и славою будет почтен,

Но если насилье творит – помяни:

Борьбой омрачает он краткие дни!

Смотри: фараоны, наделав обид,

Чего удостоились? Лишь пирамид!

Халиф Аль-Мамун и невольница

Когда Аль-Мамун на халифский престол

Вступил, он рабыню себе приобрел.

Лицом – точно солнце, а телом она –

Как розовый куст. Весела и умна.

Окрашены красным ее ноготки –

Не кровью ль погибших от страстной тоски?

На солнечном лике, как радуга, бровь

Отшельникам даже внушала любовь.

Но радости мало Мамун с ней вкусил:

От ласк отбивалась из всех она сил.

Охваченный гневом, халиф разрубить

Решил ее жизни прелестную нить.

Сказала рабыня: «Отдай палачу,

Но ласк я твоих, о халиф, не хочу!»

Спросил Аль-Мамун: «Отвечай, почему

Влеченью противишься ты моему?»

Сказала рабыня: «Причина проста –

Зловонны твои, о властитель, уста.

Стрела или сабля мгновенно разят,

Меж тем как зловоние – медленный яд».

Со скорбию, гнева смиряя прилив,

Прослушал признанье рабыни халиф.

Всю ночь размышлял, не смыкая очей,

А утром совета спросил у врачей.

С учеными много имел он бесед,

От них получил он целебный совет

И принял лекарство. Как розовый куст,

Вдруг стало душистым дыхание уст.

И обнял рабыню счастливый халиф:

«Тот истинный друг мой, кто смел и правдив!»

Твой истинный друг, кто укажет в пути

Препятствия все и поможет пройти.

Тому, кто блуждает, «ты прямо идешь»

Сказавши, ты молвишь преступную ложь.

Коль наши пороки скрывают от нас,

Мы можем за доблести счесть их подчас.

Коль горечь больному пропишут врачи,

О сладости меда пред ним умолчи.

Сказал раз аптекарь: «Захочешь быть здрав –

Не бойся настойки ты горькой из трав».

Целебное зелье – советы Са’ди,

Кто хочет лекарства, к нему приходи,

Просеяв чрез несколько мудрости сит,

Поэзии медом затем подсластит.

Рассказ

Когда-то я слышал вот этот рассказ:

Разгневался царь на философа раз.

Должно быть, он правду сказал, не стерпев,

И вызвал владыки надменного гнев.