Больше, чем жизнь - Измайлова Кира Алиевна

   Злата покосилась на могучего оборотня, состроила жалкую гримаску и согласилась-таки отведать неведомого зелья. Первый раз она отхлебнула с таким видом, будто делала мне превеликое одолжение, но тут же выпучила глаза и отчаянно закашлялась.

   -Ага, горько, - подтвердил я. - Ты пей, пей, оно хорошо помогает! До дна!

   -Изверг, - пробормотала у меня над ухом Эсси, наблюдая за Златой. - Тебе доставляет удовольствие ее мучить?

   -Ни малейшего, - сказал я одними губами. - И вовсе я ее не мучаю. Это для ее же блага, между прочим. Ты же не хочешь, чтобы она умерла?

   -Хм... - произнесла Эсси с таким выражением, что я едва удержал улыбку.

   -Но идти-то она все равно не сможет, - напомнил Золот. - Ослабла очень и жар у нее...

   -А, ерунда! Жар скоро спадет, а что до остального... - ответил Хадрисс. - Я ее понесу!

   -Вообще-то я хотел навьючить на тебя сбрую, - хмыкнул я. - Неохота Везунчика седлать.

   -Сам тащи или вон Золот пускай несет, чего порожняком идти? - фыркнул оборотень. - А я тебе не конь! Ну? Допила? Так чего расселись, пошли! Солнце высоко уже!

   Закутанная в два плаща Злата выглядела в его лапищах, как... Ну, как девица, похищенная страшным лесным чудовищем. По-моему, ей не особенно нравилась близость Хадрисса, но выбирать не приходилось. И вообще, чего тут привередничать? Не своими ногами идет, несут, а кроме того - Хадрисс действительно горячий, как печка, поди, согрелась заодно. И носик могла бы не морщить: оборотень вчера действительно вымылся в ручье, он вообще большой чистюля, так что если от него чем и пахло, то разве что мокрой шерстью, а это и перетерпеть несложно. Можно подумать, сама княжна сейчас аромат фиалок источает! То-то, смотрю, у Хадрисса кончик носа дергается...

   Оборотню сил не занимать, какая-то девица на руках его не сильно тяготила. Золот, навьюченный седлом, упрямо топал за ним, мы с Везунчиком налегке - следом. Сегодня идти было не в пример приятнее: наконец-то распогодилось, прекратился противный моросящий дождь, начало пригревать солнце, послышались птичьи голоса. В лесу отчетливо запахло настоящей весной: прелыми прошлогодними листьями, влажной землей, мокрой хвоей, еще совсем слабо - свежей зеленью. Если тепло продержится, скоро тут травы будет по пояс!

   -Смотри, Север, - сказала мне Эсси, - вон, под деревьями!

   Там сквозь слежавшуюся лесную подстилку пробивались низенькие, толстенькие, мохнатые и упрямые побеги, чтобы раскрыться маленьким ослепительно-желтым солнышком.

   -Сто лет первоцветов не видел, - произнес я и невольно улыбнулся. - Славные какие, а?

   -У нас их лапушками называли... Ну, за то, что они пушистенькие такие, и листья у них с изнанки тоже пушистые и мягкие, как кошачьи лапки, - сообщила Эсси.

   -А у нас двоелистником, - ответил я. - Потому что с изнанки листья и впрямь мягкие, а снаружи - гладкие.

   -Глянь-ка, Север, - обернулся ко мне Хадрисс. - Похоже, в эти гнусные места и впрямь весна пришла! Вон, видишь ту лужу?

   -Это не лужа, а целое болото.

   -Да неважно! На ту сторону гляди!

   -Бабочка! - счастливо взвизгнула Эсси и вихрем пронеслась над водой, сама похожая на солнечном свету на прозрачную бабочку. - Так рано!

   -Поди, первая в этом году, - хмыкнул Хадрисс, словно расслышав ее слова.

   -Хороший знак, - сказал я. Бабочка была белой, с голубыми пятнами на крыльях. Вот окажись они просто белоснежными или там с черной каймой - тогда было бы, над чем задуматься...

   -Недурной, - согласился он и пошлепал дальше.