Форсайты - Зулейка Доусон (1994)

Он нашел ее сидящей в старом кресле с высокой спинкой, уютно укутанной в красный шотландский плед, голова немного набок, глаза закрыты. Кто другой мог бы подумать, что она просто уснула, – кто другой, но только не Альберт Фэрлоу. Старый солдат, он не раз видел все это раньше, и даже при свете лампочки с низким напряжением сразу распознал все признаки. Дело даже не в том, что она была бледна, – старые люди и на побережье часто не блещут яркостью красок. Насторожила его и не ее неподвижность: ведь он знал, что старики во сне (самому ему немного не хватало до шестидесяти) дышат иногда почти незаметно. Нет, это было нечто совсем другое: что-то, что он впервые увидел в Ипре, когда его лучший друг получил как-то на рассвете пулю в спину; ну и конечно, за время этой последней работы он тоже кое-чего насмотрелся. Нет, Альберт Фэрлоу по опыту знал, что никогда у спящих людей не бывает такого спокойного выражения лица, как у мертвых.

Глава 11

Майкл наносит визит

После длительной поездки в удобном теткином автомобиле аристократу, владевшему феодальными землями и не лишенному сознательности, не требовалось менять внутренних скоростей, чтобы запрыгнуть в двухэтажный автобус на Пиккадилли-серкес и, демократично заняв место на залитом солнцем верхнем этаже, ехать в отдаленный район Хакни. Кстати сказать, было что-то умиротворяющее в натужном пыхтении автобуса на протяжении всего длинного петляющего маршрута с неторопливыми остановками и отправлениями, с дружелюбной толкотней в проходе пассажиров, заслышавших звонок, и непрестанной трескотней кондуктора, так что все заботы и тревоги Майкла, как личного так и делового свойства, временно отошли на задний план.

– Наверху есть свободные места! Осторожно, бабушка! Эй, малыш, а полпенни-то у тебя есть? Держись крепче! – то и дело вскрикивал кондуктор.

Динь-динь!

Ко времени второй остановки на Каледония-роуд Майкл решил, что поездка по Лондону в автобусе в воскресенье после обеда – это нечто совершенно особенное. И к тому же можно не сомневаться, что на много миль вокруг не найдется ни одного Форсайта.

На соседнем сиденье кто-то оставил газету – еженедельник. Газета оказалась развернутой на странице, одна половина которой была отведена новостям – очевидно, в противовес сплетням, рецептам, советам хозяйкам и конкурсам, – вторую же занимала политическая карикатура.

«Трое погибли при взрыве газа», «Собака вытащила мальчика из канала», «Угроза менингита в одном из лондонских районов». При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это не тот район, куда он едет, и не тот, из которого выехал, а совсем другой, дальше на восток. «Летние температуры растут»… и так далее. Ерунда, а не новости, и новости о ерунде! Майкл скользнул взглядом по карикатуре, потом присмотрелся внимательнее – ничего не скажешь, здорово сделано; художник изобразил премьер-министра и немецкого канцлера в виде боксеров на ринге. Судья поднял кверху руку маленького австрийца – тот в позе победителя стоял в самом центре рисунка, одетый в шорты и форменную фуражку, тогда как озабоченный тренер – с лицом министра иностранных дел – обмахивал Мюнхенским соглашением обвисшего на канате Чемберлена. Подпись под рисунком гласила: «Чемберлен на канатах». «Именно там он и находится, – подумал Майкл. – И мы все вместе с ним!» Но вот портить настроение своим спутникам он не даст. Ни к чему это, решил Майкл, складывая забытый экземпляр «Санди блэкгард» и осторожно сбрасывая его на пол.