Друзья и возлюбленные - Джером К. Джером (2013)

— Ко мне. Покажу тебе дом. Не хочу идти туда одна…

Джордж стал запихивать мокрое белье в пакет. Софи всякий раз просила кого-нибудь пойти с ней в темную комнату, в туалет или в школьный поход. «Одной страшно», — говорила она. «Ну что вы встали? — злилась Хилари, если никто не вызывался. — Бессердечные! Бедняжка и так всегда одна, имейте совесть!»

Джордж повернулся к Софи. Она умоляюще смотрела на него.

— Конечно, пойдем.

В Хай-Плейс было тихо, как в церкви. Софи открыла стеклянную дверь, ведущую на кухню, и они вошли внутрь. На кухне было непривычно чисто, словно напоказ. Только вместо посудомоечной машины дыра. И зачем Фергус ее забрал? Можно забрать столы, стулья, картины, любимые вещи, но машину?! Это все равно что запасные лампочки взять. Или туалетную бумагу. Холодный, нарочито расчетливый поступок.

— Ты когда тут последний раз ела? — спросил Джордж.

Софи взяла горшок с геранью и понесла к раковине.

— Сто лет назад. Мы с мамой покупаем еду в кафе, но она все равно почти не ест.

— А где твой попугайчик?

Софи пустила воду в горшок.

— У бабушки. Ему там нравится — Ви с ним целый день болтает. Посмотри другие комнаты. Увидишь, что я имела в виду.

Джордж вышел из кухни в темный коридор, заглянул в гостиную. Софи шла следом: ей хотелось, чтобы он непременно проникся ее чувствами.

— Смотри.

Гостиная выглядела неуклюже. Мебели было мало, и она стояла под странными углами; шторы сняты; на стене большое светлое пятно, лампы прямо на полу.

— Он забрал диван, — сказала Софи. — Несколько столиков, шкафов и картину Руанского собора. Мать не разрешила заполнить пустые места. Хочет, чтобы все так и оставалось.

— Почему ты называешь Джину матерью?

— Она моя мать.

— Раньше ты называла ее мамой.

— Сейчас не хочется, — осторожно ответила Софи.

Джордж шагнул ко входу в гостиную. Комната словно была полна боли и гнева.

— Такое ощущение, — сказала Софи, — что дом разрушила бомба.

Он прислонился к косяку.

— Ты с отцом виделась?

— Нет.

— Почему?

— Не могу пока. Из-за мамы. Она совсем беспомощная.

Джордж представил себе «Би-Хаус»: летом он полон посетителей, отец постоянно на кухне, мама очень занята и то и дело горячится, а посреди этой суеты сидит оцепеневшая Джина.

— Еще он забрал вазы, — сказала Софи. — Китайские вазы. Когда я была маленькая, думала, что это семья.

Джордж оторвался от косяка и обнял ее за плечи.

— Мрачно тут, да? — спросила она.

— Пока да…

— Все изменилось. Все. Один человек сделал то, что давно хотел, а все остальные теперь мучаются.

— Может, когда ты с ним поговоришь…

— Я не хочу, — ответила Софи и вся напряглась в его руках. — Не могу. Я так зла.

— На него?

— И на нее. — Она высвободилась и начала бить кулаками в стену. — Как они могли? Как, черт подери, они могли так поступить?! Сначала меня из-за них совесть мучила, а теперь это! — Она развернулась и закричала: — Они сломали мне жизнь! Сломали мою жизнь!

Когда Джордж пришел домой, Дон, бармен, уже открывал бар. Двое посетителей ждали за столиками, читая газеты и делая вид, что напитки их не интересуют. Хилари с трудом отговорила Дона носить галстуки в шотландскую клетку и готовить тематические коктейли («Пчелиная бомба» и «Медовый рай»), но он по-прежнему любил поболтать — точь-в-точь бармен из гангстерских фильмов.

— Как делишки, Джордж?

— Фигово, — ответил тот, забыв о клиентах.

Дон им подмигнул.

— Твоя мама в ярости. В седьмом номере лопнул новый бак. Бракованный попался, вот незадача! Ну а ты что? В Бирмингеме небось весело?

— Еще чего. Босс у меня живодер.