Флэшмен и краснокожие - Джордж Макдоналд Фрейзер (1982)

Справа уныло завыл койот, становилось жутко холодно, и, прежде чем продолжить путь, я завернулся в одеяло. Настроение почему-то резко упало. Я никак не мог сообразить, где оказался, но знал, что, пока держу на север, все будет в порядке. Однако окрестности сильно напоминали настоящую пустыню. Заметив слева скопление камней, я направился к нему в надежде найти ручей, но просчитался. В лунном свете камни выглядели зловещими и вполне подходили в качестве жилья для змей и ядовитых ящериц; я счел за лучшее живо убраться оттуда и обнаружил с облегчением, что стою на настоящей фургонной тропе, уходящей строго на север. Колея была хорошо укатана, и я, повеселев, двинулся вперед, надеясь вскоре достичь менее пустынной страны. Но по мере продвижения редкие заросли кустарника по обе стороны дороги начали постепенно исчезать, и, насколько хватало глаз, в серебристом свете не видно было ни единого клочка травы или иной растительности. Даже койот затих. Я остановился и прислушался: ничего, кроме бесконечной, неживой тишины. Ледяной ужас сковал меня, и порожден он был вовсе не ночным холодом. Мне стало как-то не по себе, как будто я оказался вдруг в мире мертвых. В этот миг копыто араба стукнулось обо что-то, издавшее высокий гулкий звук. Явно не камень. Я слез и стал шарить под ногами коня. Рука нащупала какой-то легкий полый предмет. Я поднял его и в ту же секунду с проклятием выронил из трясущихся пальцев. С белого песка пустыни мне ухмылялся человеческий череп.

Непроизвольно вздрогнув, я пинком отбросил дьявольскую штуковину прочь. Череп загремел по дороге и остановился у вороха белых прутьев, которые я с ужасом опознал как скелет некоего крупного животного – вола или коня, павшего рядом с колеей. Устремив тревожный взгляд вдаль, я обнаружил еще один такой же ворох, потом еще… еще… Усеянная скелетами людей и зверей пустынная дорога в самом сердце огромной безводной равнины из песка и камня… Разгадка обрушилась на меня с пугающей очевидностью – я понял, куда попал, прекрасно понял. Есть во всем проклятом Нью-Мексико только одно место, подходящее под это описание – по какому-то жутко неудачному стечению обстоятельств я забрел на Хорнада дель Муэрто – ужасный Переход Мертвеца.

На миг мной овладела паника, потом я овладел собой и постарался вспомнить, что сказал солдат тем утром в Сокорро: «Сто двадцать пять миль песка и камня… воды нет, если только не набредете на дождевую лужу… Есть только один способ пройти по ней: накачать своего скакуна водой так, чтоб из него лилось, захватить с собой две большие фляги, выехать часа в три утра и лететь, как ветер. Потому как, если вы не преодолеете ее за сутки… значит, не преодолеете никогда».

Не успели еще эти мысли промелькнуть у меня в голове, как я уже снова был в седле. Единственной надеждой было гнать во всю мочь, пользуясь прохладой ночи. Как далеко я продвинулся? Быть может, миль на двадцать. Остается еще сто… Но если не найду воду – я покойник. Выдержит ли араб еще часов пять – это еще миль, допустим, тридцать, что позволит одолеть почти полдороги? Если конь выдержит и мы найдем воду… Как это называется? Лагуна? Тогда у нас есть все шансы, но если я буду гнать лошадь слишком быстро и она не выдержит… Но не время мешкать. Я задержался еще не надолго, чтобы влить в рот арабу остатки воды из фляги, после чего двинулся вперед. Было зябко, луна зашла, и я скакал почти вслепую, слыша только стук копыт, отдававшийся эхом по пустынной равнине, и стараясь удерживать Полярную звезду в створе ушей араба.