Флэшмен и краснокожие - Джордж Макдоналд Фрейзер (1982)

Другими словами – делай что хочешь. Именно так и сказал Терри – а куда ему было деваться – и Кастер мог теперь предъявить эти слова любому военному трибуналу. Терри приходилось довериться здравому смыслу Кастера, а генерал понимал, так же как и я, насколько призрачна эта надежда. Но озвучить свои сомнения он не мог. Сэм Грант или Колин Кэмпбелл заявили бы: «Слушай, Кастер. Ты знаешь, чего хочу я, а я знаю, чего хочешь ты и как ты намерен истолковать мои слова в личных интересах, а потом талдычить повсюду, что это я дал тебе добро. Отлично, мы друг друга поняли, и если ты сваляешь дурака, то Богом клянусь, я сверну тебе шею!» Но Терри – мягкий, интеллигентный Терри – не мог произнести ничего подобного, да и был ли смысл? Ведь в конечном счете речь шла об операции против кучки жалких дикарей.

Кастер не сказал больше ни слова. Он получил что хотел и теперь прилежно наблюдал за тем, как Брисбин втыкает в карту булавки, обозначая роузбадский маршрут, а затем соединяет их синим карандашом. Гиббон, глянув на Кастера, начал было про нежелательность опрометчивой атаки – если, разумеется, не возникнет крайней необходимости. Терри прервал его:

– Я надеюсь, что вообще не возникнет необходимости в такой вещи, как атака. Наша задача состоит в том, чтобы поставить индейцев под контроль агентств. Нам предстоит взять их в плен, а не уничтожить.

Кастер лениво рисовал в блокноте, подперев рукой голову, но встрепенулся, едва Гиббон предложил ему взять дополнительно несколько рот из Второго кавалерийского.

– Благодарю, полковник, но если силы индейцев окажутся слишком многочисленными для Седьмого, то они останутся слишком многочисленными и для Седьмого вкупе с четырьмя ротами Второго.

Большей нелепицы я в жизни не слыхал. «Гатлинги» ему тоже оказались не нужны, поскольку-де, только свяжут его на марше. Терри настаивать не стал – полагаю, ему меньше всего хотелось заполучить Кастера, сорвавшегося с поводка, да еще со скорострельными орудиями.

Разговоров было еще много, но вкратце вот вам и все знаменитое совещание на «Дальнем Западе», и ни у кого не возникало сомнений по поводу его итогов. Я слышал замечание, оброненное молодым Брэдли после ухода старших офицеров: «Ну, попробуем угадать, кто окажется первым и заберет все лавры? Что, Седьмой кавалерийский? Нет, не может быть!»[250]

Мои выводы подтвердились, когда я, прогуливаясь по палубе, подслушал приказы, раздаваемые Кастером командирам подразделений. Причем тон его был чертовски раздраженным:

– Говорю вам, Мойлен, мне лучше знать, сколько поклажи может нести мул, а я хочу иметь рационы на пятнадцать дней и по пятьдесят запасных патронов на карабин. Да, это в дополнение к ста патронам на каждый и по двадцать пять на пистолет… Да, капитан Бентин, это вы отвечаете за свою роту – про дополнительный фураж это только предложение. Но помните, что нам, может статься, придется идти по следу недели две, и не важно, как далеко он нас заведет, так что захватите побольше соли. Не исключено, что нам предстоит жить на лошадином мясе!

Заметив, как Джордж нырнул в палатку, я сошел на берег, чтобы с ним повидаться. Он сидел в одиночестве, грызя перо, но при виде меня расцвел.

– Так вы все-таки решили пойти с нами, наконец? – глаза его горели. – Эта битва будет битвой Седьмого кавалерийского, друг мой! Скажут же – «Гатлинги»! Я слишком уважаю Бешеного Коня, чтобы заниматься такими вещами!