Флэшмен и краснокожие - Джордж Макдоналд Фрейзер (1982)

Я снова отклонил предложение, и он стал подшучивать надо мной, но как-то нервно и рассеянно, и было понятно – ум его витает где угодно, только не здесь. Мне было известно, что на совете ему пришлось сдерживать себя, теперь же подобная необходимость отпала, и возбуждение переливалось через край. Я почел за лучшее пожелать ему удачи и откланяться, и не успел закрыться за мной полог, как Кастер уже визжал, требуя к себе Киу и Йетса. В салоне парохода шла большая игра в покер, продлившаяся едва не до утра. Я присоединился к честной компании, пока есть такой шанс – заодно разжившись парой монет – и пренебрег обществом миссис Кэнди, рассудив, что смогу уделить ей массу времени в тихие денечки, которые ждут нас впереди.

Кастер выступил рано утром: длинная сине-коричневая колонна медленно скользила, уходя с бивуаков в рассветную дымку. В месте впадения в Йеллоустон Роузбад не шире ручья; он бежит между зелеными берегами, вдоль одного из которых тянется настоящая живая изгородь, и наблюдая за войсками, пересекающими поток, я легко мог представить, что дело происходит на типично английском лугу. Отправив обоз, Кастер задержался, чтобы пожать руку Терри и получить от Гиббона шлепок по спине с пожеланием оставить для остальных колонн хотя бы несколько краснокожих.

– Не будь жадиной, Джордж! – воскликнул полковник.

Кастер прокричал что-то в ответ и погнал лошадь.

Я слышал, как Терри сказал что-то насчет рвения, а Гиббон, пожав плечами, ответил:

– Однако мы будем выглядеть форменными дураками, если индейцы-таки уйдут. Три армейских колонны брошены против жалкой кучки сиу и шайенов!

Вот что их беспокоило, как можете заметить: не Кастер, а вероятность того, что экспедиция закончится безнадежной погоней за непримиримыми, которые не станут воевать или сдаваться, а просто рассеются по дебрям Бигхорна.

«Дальний Запад» спешил теперь к устью Бигхорна, чтобы переправить через реку пехоту Гиббона. На ночевку мы встали в лесистом участке, расположившись под прикрытием громадного обрыва, тянувшегося вдоль южного берега.[251] Стоял прекрасный летний вечер, пароход, на котором остались только члены штаба Терри, был объят тишиной. Я стоял у поручней главной палубы, покуривая чируту, и предвкушал знатную трепку, которую задам миссис Кэнди этой ночью, как вдруг увидел ее саму, выходящую из салона. На ней было малиновое платье, отлично сидевшее на статной фигуре, а голова и плечи были обернуты белым шелковым шарфом. Мы лениво обсудили идею, что вскоре Марш поведет «Дальний Запад» обратно, за новой порцией припасов, и я поймал себя на мысли, что сожалею о скором завершении нашего делового медового месяца.

Ведь он, знаете ли, пришелся мне по вкусу: я люблю женщин, и хотя меня вполне устраивало быть жеребцом по ночам, а днем избегать любых проявлений близости, было все-таки весьма приятно, когда эта крутая штучка начала выказывать интерес к душевным качествам старины Флэши. Да-да, за день или два до этого мне показалось, что миссис Кэнди слегка оттаяла – она выказывала готовность говорить на иные, кроме бизнеса, темы: о погоде, например, и даже задала пару вопросов про Англию. Теперь, у поручней, она удивила меня, выразив умеренный восторг восходящей луной – «Это прекрасно. Ага», – привлекла мое внимание к тому, что называла деревьями и прочей зеленью, и сразила напрочь окончательно, положив ладонь на мою руку. Мне подумалось, что это сигнал к очередному изнурительному сеансу в каюте, но Кэнди вздохнула и произнесла:

– Такой чудесный вечер. Думаю, неплохо было бы прогуляться. Оу-кей?