Голос крови - Том Вулф (2012)

:::::: Bastardo de puta![40]:::::: Обычно Магдалена не позволяет себе такие выражения даже в мыслях, но сейчас ее терзает мучительное «Почему я так не сделала?!» – вопрос, который себе задаешь, отходя ко сну… или мчась сломя голову по Коллинз-авеню… тебя уже достало гадать задним умом, как бы все сложилось… как ты могла одним махом уничтожить мерзавца, набиравшего победные очки за твой счет… Ей, конечно, неведомо выражение l’esprit de l’escalier[41], но это именно то, что она испытывает… то, из-за чего ее мозг кипит в яростном бессилии.

Сергей в таком отличном расположении духа, что даже не замечает ее подавленного состояния. Он начинает рассказывать о Флебетникове, к которому они едут на вечеринку в его особняк, или поместье, или дворец… называй как хочешь. А ты замечала, что всякого богатого русского, живущего в Майами, называют «олигархом»? Анекдот! Вот и его записали туда же. Смешок. Вообще-то, олигархия – это власть маленькой кучки… так чем, спрашивается, он правит и в какой компании? У флебетниковского хедж-фонда, кстати, серьезные проблемы. Интересно, насколько серьезные должны быть проблемы у русского, чтобы его исключили из олигархов? Очередной смешок.

А вот и Санни-Айлз. Сергей показывает пальцем на башню-кондоминиум.

– Здесь я живу. На двадцать девятом и тридцатом этажах.

Магдалена подняла голову.

– Целые этажи?

– Ну, в общем… да, два этажа.

– А сколько всего?

– Тридцать.

– То есть тебе принадлежат два верхних этажа? – вылупляется на него Магдалена.

– Мммм… да.

– Пентхаус?

– Оттуда крысивый вид, сама увидишь.

Его слова возвращают их на одну волну.:::::: Значит, сегодня?:::::: В голове опять звучит вопрос Амелии… и выводит ее из ступора: она хотя бы может уже думать о чем-то, кроме ужасной сцены в ресторане… Сама увидишь… Она чувствует возможный ответ. Хватит ли у нее духу, оказавшись на верхотуре башни с видом на океан, no la aflojare[42] ему… проявить твердость до второго свидания? Или все зайдет так далеко, что… какой смысл останавливаться?

Слава богу, Житин оставил ее в покое – с концами.

Съезд с Коллинз-авеню на мощеную проселочную дорогу. Сергей наконец-то едет медленно… последние четыреста-пятьсот метров… и вдруг показывает направо в сторону бухты Бискейн… В темноте Бискейн кажется огромной черной массой.

– Мостик видишь? Вот за ним – Стар-Айленд.

– Так близко? – удивляется Магдалена. – Мост совсем маленький. Какой же это остров?

– Ну, раз не касается материка, значит, остров.

Проскочив мост в мгновение ока, Сергей сбрасывает скорость со словами:

– Это… где-то здесь, справа. Громадный дом.

Даже в ночи заметно, какой буйной, сочной и радующей глаз стала растительность, стоило им только оказаться на острове… Аккуратно подстриженные зеленые изгороди, уходящие вдаль безукоризненные аллеи, обсаженные гигантскими пальмами. Дома прячутся подальше от проезжей части. Несмотря на слабое освещение, размеры поместья поражают… Кажется, они всё едут и едут… но вот наконец Сергей узнает владения Флебетникова. Он сворачивает на подъездную дорожку… стены кустарника по обе стороны такие высокие и густые, что заслоняют огромный особняк. Дорожка неожиданно заканчивается между двумя здоровыми двухэтажными оштукатуренными сторожками в бермудском стиле… В каждой запросто может разместиться большая семья. Лакей бросается парковать их машину. И только тут до Магдалены доходит: то, что она приняла за особнячки, – «всего лишь» арочные конструкции, а за ними – широченная петлистая аллея, ведущая… к настоящему особняку. С ума сойти! Похоже, ему нет конца. А это еще что такое? Дорогу им перегородила бархатная лента. Сбоку, за карточным столиком, сидит блондинка лет тридцати пяти, а перед ней – стопка каких-то бланков. Они подошли, и блодинка ослепительно улыбается:

– Вы на вечеринку?

Услышав подтверждение, протягивает им два бланка со словами: