Дым - Дэн Вилета (2016)

— Мы не воры, — бормочет он; чтобы убедить в этом себя или меня, разворачивается на каблуках и возвращается к костру. Там он предлагает мне сделать еще один глоток из его кувшина. — Нет, не воры.

И без всякого предупреждения, скинув башмаки, чтобы выскрести грязь между пальцев, он затягивает песню, пронзительную и заунывную. Когда он заканчивает, его товарищ, до сих пор молчавший, обращается ко мне, покусывая травинку.

— Со всем уважением, сэр, — улыбается он, — вы уж не позволяйте моему брату портить ночь этим жалким блеянием. Лучше расскажите нам историю, чтобы скоротать время, пока не кончилось спиртное. Прошу вас, сэр, а то мой братец не заткнется.

— Историю? — переспрашиваю я. Маска, небрежно сунутая в сумку, поблескивает одним глазом на луну.

Почему бы и нет?

Они видели винтовку. Участь их решена.

И мне — пьяному, несчастному, стоящему на пороге своего будущего, — мне тоже хочется поговорить.

— Он отправился стрелять в лошадей.

Представьте себе молодого человека, лежащего голышом на пыльном чердаке полуразрушенной мельницы. Это не я, конечно же, но кто-то похожий на меня: знатного рода, красивый, наследник крупного состояния. Принц из сказки. Он мерзнет, наш принц. Стоит январь, только-только рассвело. Над ним — ржавые механизмы, которые некогда приводились в движение мельничными крыльями. Еще выше — своды дырявой крыши. Ему на плечи падает полоска бледного света, другая отделяет кисть от руки. Окно перед ним выходит на восток. Вокруг, среди досок и балок старой деревянной мельницы, гнездятся тысячи скворцов. Когда он только забрался сюда, все птицы разлетелись. Теперь, час спустя, они вернулись в свои дома. Молодой человек сжимает в руках винтовку. Котомка с одеждой лежит у его ног.

Еще в котомке есть кусок мыла и жесткое полотенце. У левого плеча молодого человека лежит коробочка с леденцами. (Вы ведь знаете, что это за леденцы, друзья мои? Готов поспорить, знаете!) Видите ли, наш принц полагает, что этим утром он будет дымить. Несильно, ведь он уже сунул в рот один леденец, но все же будет. Стрелять в лошадей — совсем не то же самое, что снять оленя. Особенно когда они скачут в упряжи. Его пальцы, лежащие на спусковом крючке, влажны от пота.

Ожидание тянется бесконечно. Есть время для тысячи мыслей. Он выкуривает сигарету. Чтобы успокоиться. Чтобы привести себя в нужное настроение. Сигареты и леденцы: в последнее время он все чаще балуется ими. Они меняют его — мало-помалу, изнутри. Точно кожа превратилась в мягкий кокон, а его новое «я» упирается в нее, растягивает, продавливает. Это болезненный процесс.

Вскоре он начинает волноваться. Что он не справится. Что его азарт угас, что не хватит духу. Что он промажет, подвергнется унижению. На мельничном полу валяются окурки — целое состояние, но он все не может нащупать нужную струну, зажечь в душе огонь. Он чувствует себя спичкой, которая никак не загорается. От леденцов заныли зубы. Он поднимается, берет свою котомку. И достает оттуда маску.

Это его новая игрушка. Не то чтобы украденная — скорее позаимствованная. И даже оплаченная, если вас волнуют такие мелочи, оплаченная деньгами деда. Ему сказали, что маска действует примерно как сигареты, но чуть иначе. Он еще не пробовал ее. Эффект достигается, насколько можно понять, за счет простой химической реакции. Надо заполнить контейнер и прикрутить его к отростку в носовой части респиратора. А когда будешь готов, воткнуть туда шприц. Точная формула состава, само собой, сохраняется в строгой тайне. Это основа состояния его семьи. Но нашему принцу нет до этого никакого дела. Он лежит голый, с резиновой маской на голове. Спина и ягодицы покрыты мурашками; под маской струится пот.