Дым - Дэн Вилета (2016)

Просыпаюсь я раньше ирландцев, в первых проблесках рассвета. Я слышал о последствиях обильных возлияний, однако голова осталась ясной, а кровь странно бурлит: я принял свою судьбу. Одеваюсь я не сразу. Мои собутыльники больше не делали попыток меня ограбить — Нотт была начеку. И, кроме того, мы теперь друзья. Дэниел и Стивен. Из Донегола.

Нож входит в горло Дэниела, как в масло. Фонтан крови бьет прямо в маску, заливая окуляры, окрашивая мир красным. То, что живет в моих легких, то, что поднимается по хоботу насекомого и окутывает мой рот, не нуждается в зрении. Оно ведет мои руки, делающие все на ощупь. Ну а мальчик под маской не желает ничего видеть.

Стивена я бью стволом винтовки. Со вторым ударом он просыпается, с третьим лишается жизни. Бледно-зеленые глаза; ресницы, слипшиеся ото сна.

Я подкладываю им десять серебряных гиней. Винтовку тоже оставляю — вставляю ее в руки Дэниела, и пальцы его касаются серебряной накладки на прикладе, которая ему так понравилась. Два мертвых ирландца с деньгами в карманах и иностранным ружьем. Покажите мне английского судью, который не закроет следствие при виде столь убедительных улик.

Когда полностью рассветает, я уже нахожусь в двух милях западнее. Падают крупные, влажные хлопья снега. Сегодня дорога будет нелегкой. Вокруг ни души. Ближе к полудню я соображаю, что так и не снял маску. Замерзшие пальцы не справляются с застежками.

— Выродок, — проклинаю я себя, борясь с маской. — Ненормальный, чудовище, человек-слон.

Вскоре она полностью завладеет мной, телом и душой.

Пожалуй, мать сумеет помочь мне. Еще можно повернуть обратно.

Но времени нет.

Тут неподалеку Чарли Купер распускает обо мне слухи.

Вопросы и ответы

Когда Чарли просыпается, комната залита дневным светом. Он скорее чувствует это, чем видит, потому что открыть глаза не удается. Тело не слушается приказов, лежит, словно налитое свинцом, под пуховой периной, чуждое его воле. Недоумевающий Чарли пытается что-то бормотать, но обнаруживает, что язык сделался сухим и тяжелым и распух так сильно, что трудно дышать. Изо рта не вылетает ни звука. Пока Чарли борется с неподъемными веками, слышится ласковый голос:

— Тише, мистер Купер, не торопитесь. В молоке было снотворное. Вы нуждались в отдыхе. Давайте я помогу вам сесть.

Ренфрю склоняется над ним темной тенью, подкладывает ему под спину вторую подушку и вновь садится на табурет, стоящий рядом с кроватью Чарли.

— Вот так лучше.

В руках у него появляется мокрая губка, которой он увлажняет губы Чарли.

— Наверное, у вас во рту пересохло. Это один из побочных эффектов снотворного.

Смущенный тем, что о нем так заботятся, Чарли вновь пытается стряхнуть сонливость или хотя бы обрести власть над собственными конечностями. Лишь тогда он осознает, что его запястья привязаны к каркасу кровати кожаными ремнями. Перед ним тут же встает образ барона Нэйлора, скованного по рукам и ногам, окутанного черным дымом, спрятанного на чердаке. Это видение помогает ему — в некотором роде.

Объятый страхом, он просыпается окончательно.

— Ага, кажется, вы приходите в себя. Очень хорошо. А то я начал волноваться, не слишком ли велика была доза снотворного. Уже одиннадцатый час. Но спешить некуда — погода не для путешествий. Прошел сильный снегопад. Думаю, дорогу завалило.

Ренфрю кладет руку на лоб Чарли, проверяя температуру, потом пробует пальцем, не туго ли затянуты ремни на запястьях, не врезаются ли в кожу. Палец на секунду задерживается, чтобы измерить пульс. Все движения Ренфрю неторопливы и точны. Ему бы пойти в доктора или, еще лучше, в хирурги. Рука не дрогнет, если понадобится отсечь гнилую плоть. Сделав то, что хотел, Ренфрю выпрямляется, приглаживает воротничок и галстук и смотрит в глаза Чарли.