Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

Но больше всего в этом путешествии мне понравилась бесконечная череда поклонников, добивающихся моей руки.

Лежавший на смертном одре Густав Ваза, король Швеции, прислал целую делегацию высоких, статных, красивых белокурых шведов, добродушных и вышколенных. Они улыбались не переставая, мне даже стало казаться, что к тому моменту, как они опускают голову на подушку ночью, у них, должно быть, страшно болят челюсти. Эти гости были чуть неловкими и неуклюжими, но их святая простота казалась такой милой, а кроме того, они очень уж чуднó коверкали английский язык. На груди и рукавах у них были вышиты малиновые сердца, пронзенные «стрелой любви». Они ходили за мной по пятам и все обещали «горы серебра, бриллиантов, собольих и горностаевых мехов» – чтобы получить все эти щедрые дары, мне довольно было всего лишь пообещать выйти за распрекрасного принца Эрика, выбрав которого, я стала бы еще и шведской королевой. Они одаривали бриллиантами и серебряными монетами моих фрейлин в надежде на то, что они станут петь хвалебные оды «бесконечно влюбленному в королеву Эрику, сгорающему от пламенной лихорадки, причину которой зовут Елизавета». Оставаясь в одиночестве в своих покоях по вечерам, я частенько раскладывала шведские соболя на полу и, заливаясь смехом, танцевала на них босиком.

Позднее к нам присоединился младший брат принца Юхан, герцог финляндский, желавший также внести свою лепту в ухаживания за мной от имени Эрика. Однажды ночью мы сидели с ним на подушках из синего бархата у освещенной лунным светом воды, попивая вино из кубков. Мое серебряное платье причудливо переливалось в сиянии ночного светила, и он вдруг взял меня за руку и заявил, что влюблен в меня, и хоть долг велит ему защищать любовные интересы старшего брата, сердце его не приемлет этого. «Мое сердце – здесь», – признался он, дерзко целуя мою ладонь и сжимая мои тонкие пальцы в крепкий кулачок, словно запирая клетку, в которую угодил его неожиданный поцелуй. Соперничество этих двух братьев-красавцев закончилось лишь через несколько лет, когда Эрик, оскорбленный моим отказом выйти за него, женился на дочери простого солдата и отравил похлебку своего брата, дабы наказать его за предательство, которое тот совершил, признавшись мне в любви.

Красноречивый граф де Фариа также не отходил от меня ни на миг, напоминая о любовных интересах своего господина. Надев фальшивые рубины, якобы подаренные Филиппом, я брала посла под руку, и мы смотрели с ним, как танцуют придворные. «Будьте уверены, ежели я решусь взять в мужья чужеземца, сомнений у меня не будет – и сердцем, и душою я тяготею лишь к Филиппу. Но мы пока не желаем объединять нашу державу с иными, хотя пути Господни неисповедимы и Он, руководствуясь бесконечной своею мудростью, в любой момент может изменить наше решение», – дразнила я его, и, как всегда вовремя, появлялся Роберт, забирал меня у де Фариа и увлекал в танец.