Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

Чуть позже я поднялась, взяла платье, что Роберт выбрал для меня, и, прижав его к груди, встала перед зеркалом. Опухшими от слез глазами я взволнованно рассматривала свое отражение, пытаясь понять, какой кажусь окружающим. Что во мне изменилось? Что же такого было в той девушке, что покорила сердце Роберта и при виде которой у него горели глаза, а с лица его не сходила улыбка? Что случилось с той девушкой, которую он целовал и ласкал, называя своей «лютиковой невестой», и которую он постоянно поддразнивал, потому что она не могла позволить умереть даже крабу или гусыне? Что я сделала не так? Что привело мой брак в столь плачевное состояние? Как бы мне хотелось знать, можно ли исправить совершенные мною ошибки, пока еще не слишком поздно; как вернуть Роберта, того доброго и любящего Роберта, каким он был когда-то? Я очень старалась стать такой, какой он хотел меня видеть, но я не умела быть никем иным, кроме как самой собой. Именно собой я была, когда он влюбился в меня, так почему же теперь я стала недостойна его?

На следующее утро я, поднявшись и собираясь одеваться, вдруг решила рискнуть и проявить непокорность. Я отложила в сторону зеленое платье и велела Пирто принести яркий персиковый атласный наряд, украшенный желтым кружевом и расшитый чайными розами. Я влюбилась в это платье с первого взгляда и давно уже решила, что именно в нем буду на свадьбе. Затем, надев платье, которое выбрала сама, я направилась к выходу с гордо поднятой головой. Уже взявшись за дверную ручку, я вдруг встревожилась: а что, если платье и вправду не годится? Что, если оно слишком яркое и броское? Что, если Роберт действительно лучше разбирается в таких вопросах? Меня обуревали сомнения, и вся моя утренняя смелость пропала, сменившись трусостью и неуверенностью. И вместо того, чтобы открыть дверь, я с позором сдалась и позвала бедную ошеломленную Пирто, чтобы та «поскорей сняла с меня это платье!» и принесла «то зеленое, что выбрал для меня милорд, ему лучше знать!».

Когда вошел Роберт, я печально стояла перед зеркалом и хмуро наблюдала за тем, как Пирто оправляет оборки на моем наряде. В душе я проклинала собственное малодушие, из-за которого сдалась и подарила Роберту эту победу. Неужели то персиковое платье и впрямь так плохо? Оно ведь такое красивое! Он дождался, когда Пирто закончила, подошел ко мне сзади и, сорвав с моей шеи роскошные, великолепные жемчуга и изумруды, бросил их на разобранную постель, как будто они были всего лишь дешевыми стекляшками, которые деревенские парни покупают своим возлюбленным на ярмарке, а не настоящими драгоценностями. Вместо них он вручил мне ожерелье из бриллиантовых артишоков, в точности походивших на те, что были вышиты серебряной нитью на моем платье.

– Что не так? – спросил Роберт, заметив в зеркале мой печальный взгляд. – Тебе не нравится? Когда я дарю женщине бриллианты, то рассчитываю на то, что глаза ее будут сиять от радости ярче этих камней!

– Мне они никогда особо не нравились, – неохотно признала я, выбрав горькую правду, а не сладкую ложь. – Они кажутся мне такими холодными и твердыми… как льдинки, которые никогда не растают, или… слезы, замерзшие во времени.

Роберт запрокинул голову и расхохотался.

– За всю свою жизнь не слышал ничего более абсурдного! Льдинки! Слезы, замерзшие во времени! – Он заливался смехом. – Ох, Эми! Не глупи, все женщины обожают бриллианты, большинство из вас за них душу дьяволу продаст!

– В самом деле? – изумилась я, поворачиваясь к нему лицом и замечая теперь, что он одобрительно смотрит на меня, а не на мое отражение в зеркале. – Ты серьезно? Не шутишь? Ну что ж, – я пожала плечами и вздохнула, сокрушенно покачивая головой, – должно быть, они не слишком-то дорожат своими душами, раз продают их по такой низкой цене. Понимаю, они по-своему красивы, но бриллианты – всего лишь блестящие камушки, Роберт.