Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

– Но матушка… – попытался возразить Амброуз, указывая матери на свой роскошный наряд, который, на взгляд любого здравомыслящего человека, нисколько не подходил для подобных экзерсисов, но отец семейства резко пресек его возражения, велев сделать так, как сказала мать.

Мэри тем временем принесла лютню и стала петь, повторяя снова и снова один и тот же невероятно монотонный куплет:

Жила-была на свете одна дама –

Немолода она была, зато богата.

Поклонников гнала она из храма,

Обители святой, как супостатов,

И песню пела им вослед такую:

«Ой, фу-фу-фу-фу-фу,

Старой девою умру я!

Ой, фу-фу-фу-фу-фу,

Старой девою умру я!»[17]

Пока сестра пела, Амброуз неохотно прошелся колесом по гостиной и сделал пару сальто вперед и назад в своем серебристо-синем придворном платье, расшитом алмазами и жемчугом и украшенном атласными лентами, в то время как их отец и мать склонились над Гилфордом. Леди Дадли увещевала его ласковыми словами и поцелуями, а герцог лишь сдержанно похлопывал сына по спине. Совместными усилиями они уговорили его оторваться от подушек и взглянуть на старания Амброуза и спеть вместе с ними. Чтобы поддержать драгоценного сыночка, родители подхватили эту скучную песню.

Я не могла больше вынести этой пытки, а потому, тихонько плача, отошла в сторонку и, не зная, куда деться, опустилась на нижнюю ступеньку лестницы в надежде на то, что Роберт скоро вернется. Тем временем Гилфорд продолжал рыдать, оглашая громкими подвываниями всю округу, и голосу его могла бы позавидовать сама плакальщица-банши! Родители его вместе с сестрой продолжали восторженно распевать:

Ой, фу-фу-фу-фу-фу,

Старой девою умру я!

Ой, фу-фу-фу-фу-фу,

Старой девою умру я!

«Бедняжка Джейн Грей!» – подумала я. Еще не видя эту несчастную девушку, я уже прониклась к ней искренним сочувствием; такого жениха, как Гилфорд, я не пожелала бы даже злейшему врагу. Разумеется, она может умереть молодой, или же ее нрав окажется столь безмятежным, что она сумеет переделать своего будущего супруга, но скорее всего этой девушке всю свою жизнь придется петь глупые песни и ходить по гостиной колесом, чтобы утешить мужа, и учиться принимать его дурной характер. Если Господь благословил ее и дал ей толковых родителей, то лучше бы ей последовать примеру героини песни, звенящей сейчас в моих ушах, и отказаться от брака с Гилфордом, потому как даже участь старой девы неизмеримо лучше будущего с этим молодым человеком. «Не хотела бы я оказаться на месте этой юной наследницы трона», – сказала я себе, слушая вопли Гилфорда, доносившиеся из гостиной, и голоса его родителей и сестры, в очередной раз затянувших «Старой девою умру я!».

Той ночью я ждала Роберта в постели, обнаженная и соблазнительная, волосы мои расплескались по подушкам, а тело жаждало крепких объятий мужа. Но когда он пришел, то едва коснулся моего бедра – и то лишь для того, чтобы отодвинуть меня к другому краю кровати. Он не сказал ни слова – ни единого! – и холодно повернулся ко мне спиной. По молчанию Роберта я поняла, что очень рассердила его. Я протянула к нему руку, чтобы погладить по сильной, мускулистой спине, похожей в тот момент на ледяную стену, но он отодвинулся от меня. Когда же я попыталась коснуться его крепкого тела еще раз, он повернулся ко мне и больно шлепнул по руке. Тогда я тоже повернулась к нему спиной и зарылась лицом в подушку, чтобы он не услышал моего плача, который просто ненавидит. Так я и заснула.