Рой - Скотт Вестерфельд, Дебора Бианкотти, Марго Лэнэгэн (2016)

Ориентируясь на его голос, она протянула к нему трясущиеся руки. Ему хотелось сжать их в своих, успокоить ее, но он боялся, что растеряет всю решимость.

Он принялся на автомате перебирать документы, вынимая из шкафа свои школьные папки, медицинскую страховку, любые бумаги, на которых стояло его имя, и бросая их в открытую сумку.

Клип вздрагивала каждый раз, когда очередная стопка бумаг шлепалась в сумку.

– Я не понимаю, почему ты это делаешь.

– Я просто оберегаю их от бесконечной боли, – ответил Тибо.

– Мне кажется, ты просто потерял веру в них.

– И это тоже. – Он выдвинул нижний ящик. Там лежали всякие памятные вещицы: его детские рисунки, старые сочинения, до смешного ужасные стихи, которые он писал в школе. Он кинул все это в сумку к прочим бумагам.

– Но твоя мама совсем не хочет забывать тебя. Разве мы не могли бы что-то сделать с этим?

– Мы только заставляем ее сомневаться в себе. – Тибо забрал у Клип сумку. – Она больше не понимает, что вокруг настоящее, а что нет.

– Но ты же настоящий, Тибо. И она это знает.

– И это сводит ее с ума, – бросил он. – Она потеряла сына, Клип, в смысле – по-настоящему потеряла. Представляешь себе, каково вспоминать об этом сотню раз на день?

– Могу себе представить, – тихо отозвалась Клип. – У меня то же самое периодически случается с моим бойфрендом. Но я придумала, как с этим бороться. Значит, она могла бы тоже придумать.

– Мы с тобой проводим много времени наедине, – пояснил он. – А здесь живет слишком много народа. Мне постоянно пришлось бы бороться с «Дугой».

Телефон Клип разразился дребезжащей версией президентского гимна – звонил Нэт. Она не стала отвечать.

Тибо прошел мимо нее и понес сумку наверх. Клип пошла следом.

Посередине лестницы зажужжал его телефон. Тибо на бегу вытащил его из заднего кармана и глянул на экран – Жулик. Получается, его собственная семья не могла вспомнить его, а Итан мог?

– Похоже, Зерои в панике, – заметила Клип.

– Ничего, переживут.

В спальне родителей он открыл нижний ящик тумбочки, куда отец обычно убирал всякий мелкий хлам, с которым не знал, что делать. Там лежал набор ручек, подаренный ему Тибо на какой-то день рождения, с выгравированной надписью «Папе от Тибо». Старые записки, оставленные на память: «Не забудь забрать Т. с футбола в 4 часа». Несколько писем, которые он послал им из «Магнифика», когда поздно ночью не мог сдержаться, как человек, спьяну звонящий своим бывшим. Он собрал все это в кучу, ощущая следы непонимания и горечи, пропитавшие эти бумаги, и запихнул их в сумку.

Клип стояла, прислушиваясь к его движениям:

– Похоже, у них осталось много вещей, напоминающих о тебе. Может быть, тебе просто нужно почаще здесь бывать?

– Им нужно, чтобы я исчез и освободил их. – Он снова почувствовал тягостное чувство горечи, собирая фотографии и сделанные когда-то вручную открытки, которые мать разложила на тумбочке возле кровати, пытаясь не забыть его. Какое-то время она будет искать их, но потом воспоминания потихоньку утихнут.

И она наконец успокоится. Эта страница жизни закроется навсегда.

– Тибо, послушай! – отчаянно сказала Клип, усаживаясь на кровать. – Мне кажется, мы все-таки добились кое-какого прогресса там, на кухне. Мы могли бы рассматривать это как проект. Я могу сделать так, что они будут тебя видеть. Я могу связать тебя с чем-то, что проще запомнить, как в тех историях, которые Лили рассказывала мне о тебе.

Он бросил в сумку какую-то фарфоровую безделушку. Она разбилась. Он поднял глаза на Клип, слушая ее возбужденный голос и чувствуя, как каждое слово, словно обручем, сжимает его грудь.

– Мы будем пробовать еще, – продолжала она. – Мы можем начать с твоей мамы и Эмиля. А потом мы заставим твоего папу и Августа заметить тебя.

– А что, если мы умрем? – спросил Тибо.

Она дернулась, словно он ударил ее.