Слезы темной воды - Корбан Эддисон (2015)

Пыльная взлетно-посадочная полоса мерцала под жарким солнцем пустыни, когда Меган вышла из самолета. От разгоряченного воздуха, ударившего ей в лицо, как волна, у нее начало покалывать кожу и на лбу выступили капли пота. Было всего девять утра, но в расположенном на границе с Сомали городе Дадааб температура уже поднялась выше девяноста градусов по Фаренгейту[40]. После Миннеаполиса это казалось чем-то неземным. Ведь всего неделю назад она стояла, замерзшая, как сосулька, на ветру, который дул, казалось, прямо с Северного полюса.

Меган проследовала за разношерстной компанией работников гуманитарных организаций к гравийной площадке, заполненной белыми внедорожниками с логотипом УВКБ – агентства ООН по делам беженцев. Там они дождались грузовика с кузовом без бортов, доставившего их багаж с самолета Всемирной продовольственной программы, на котором они сюда прилетели из Найроби. Меган взяла свой чемодан и засунула в машину, в которой еще трое работников – судя по разговору, европейцев – ехали с ней в лагерь ООН.

Впервые после того, как она взялась за дело Исмаила, Меган почувствовала, что начинает понимать подоплеку случившейся трагедии – не все, разумеется, но некоторые ее стороны. Банальная история, рассказанная юным сомалийцем агентам ФБР на «Трумэне», была ложью. Западные СМИ подхватили ее, не вдумываясь, потому что она усиливала их предубеждение против мусульман и параноидальный страх перед террористами. Только они вывернули ее наизнанку. Исмаил не был последователем «Шабааб», он был их жертвой.

Она почувствовала подвох с самого начала. Во время первой встречи она провела с ним своего рода тест: попросила описать Паркеров. Поначалу он был молчалив, но она продолжала задавать ему наводящие вопросы и постепенно разговорила. Особое внимание она уделила его манерам, подмечала каждый оттенок выражения лица, каждый неосознанный жест, каждую модуляцию голоса и не увидела никаких отклонений, характерных для хладнокровных убийц. Он говорил о Дэниеле и Квентине с уважением, даже почти с восторгом, вспоминая способности Квентина к изучению сомалийского языка, глянцевый фотоальбом Дэниела и музыку, которую Квентин включал на стереосистеме яхты со своего «айфона». Впоследствии она записала в своем блокноте: «Пол был прав. Он не тот, за кого себя выдает. Но тогда кто он? И зачем ему этот маскарад?»

Эта загадка пленила ее. По мере того как шли недели и следователи открывали все новые и новые подробности перестрелки, Меган все глубже уходила в изучение дела, думала о нем днем и ночью, нередко в ущерб своим богатым клиентам. Исмаил признался, что сам стрелял, но отказывался говорить почему. Он не опровергал, а, наоборот, подтверждал заявления своей команды о его связи с «Шабааб», но вел себя совсем не как джихадист. Этому существовало лишь одно разумное объяснение: он играл в покер на большие ставки с противником, которого ей еще предстояло вычислить.

Она посмотрела в окно внедорожника, въезжавшего в Дадааб – запутанный лабиринт земляных дорог, убогих лачуг и обветшалых магазинов. Все, кого она знала, отговаривали ее от поездки сюда, все, кроме Пола, который понимал причины ее почти фанатической преданности клиентам, которым светила высшая мера. Перед тем как забронировать билет, она позвонила ему. Прямо он в этом не признался, но она знала, что похищение американских работников гуманитарных организаций стало причиной того, что он покинул Колорадо до Нового года. Он дал ей два совета: «Хорошо проверь свою охрану и будь предельно осторожна в лагере. Если хоть что-нибудь покажется тебе подозрительным, сразу убирайся оттуда».